Записки губернатора. Кишинев 1903–1904

Расписавшись во дворце и в помещении, занятом наследником престола, я вернулся в гостиницу. Обед во дворце был назначен в 7 часов, как указывало врученное мне, за несколько минут до отъезда, приглашение. Я поехал все с тем же, не покидавшим меня, капитаном К., и был введен в гостиную, где собралось человек шестьдесят.

Заведующий дворцом показал нам план стола и место, которое каждому из нас предстояло занять. Мне назначено было сидеть близ короля, в непосредственном соседстве супруги наследника престола. Это последнее обстоятельство меня очень смутило: я совершенно не знал, как надо себя вести с царственными особами женского пола, не имел представления о том, как и что можно им говорить, надо ли только отвечать на их вопросы, или можно вести разговор самостоятельно и свободно. Предчувствие надвигавшегося на меня неловкого положения, как оказалось, не было напрасным и я, в самом начале обеда, совершил порядочную бестактность, в которой через несколько дней повинился самой Кармен-Сильве, после того, как мы, забыв о румынской короне, разговорились о литературе, театре и прочих общечеловеческих вопросах. Усевшись за стол, после высочайшего выхода и представления членам королевской семьи, я начал говорить своей соседке о впечатлении, произведенном на меня ее сыном. Мальчик, действительно, был необыкновенно мил, прост и симпатичен, и я видел, что мои похвалы принимаются его матерью с удовольствием. Тогда, как это часто бывает, я стал варьировать все тот же мотив и дошел, наконец, до пожелания, чтобы принц Карл сделался великим национальным королем Румынии и чтобы мать его была свидетельницей государственных подвигов своего сына. Такое пожелание, подразумевавшее необходимость смерти не только царствующего короля, но и его наследника – мужа моей высокой собеседницы, нельзя было счесть особенно удачным, но, к счастью, члены царских семейств, привычные ко всяким промахам своих собеседников, очень снисходительны и выдержаны. Слова мои пролетели незаметно, не вызвав ничего, кроме любезной улыбки. Однако, я рад был возможности повернуться в другую сторону, отвечая на вопросы короля, начавшего со мной разговор, который потом несколько раз возобновлялся и очень меня заинтересовал.

Я ежедневно в течение шести дней завтракал и обедал во дворце, за исключением одного обеда, о котором расскажу особо, и всякий раз сидел рядом с королем или с королевой.

Король Карл очень интересовался Россией и много расспрашивал меня о нашем народе, о его желаниях и потребностях, о степени его развития. Когда он однажды, по поводу вновь заключенного нами торгового договора с Германией, упомянул о единстве русской государственной власти и о возможности проводить в России важные мероприятия без предварительного обсуждения их в палате, изменчивый состав которой вносит иногда в управление страной некоторую рознь и непоследовательность, я постарался объяснить конституционному королю, что в нашей абсолютной монархии столько же правительств, сколько министерств, и что у нас перемены в направлении внутренней политики так же часты, как часты смены отдельных министров.

Каждый русский министр, сказал я, имеет самостоятельный доклад у Государя и ведет свою линию, не справляясь с тем, что делается в соседнем министерстве. Именно единства управления и нет в России, так как Государь не может, конечно, одним личным руководительством установить ту связь между министерствами, которая создается солидарностью членов кабинета. На возражение короля по поводу существования у нас совета министров, служащего объединительным органом для всех министерств, я постарался выяснить, что русский совет министров – учреждение совершенно фиктивное, что совет этот никогда не собирается и никакой роли в управлении страной не играет.

Затем король стал расспрашивать меня о нашем местном управлении, о земстве и волостях, высказавшись за необходимость децентрализации управления и расширения компетенции самоуправления в духе реформ Императора Александра II-го, о котором он отзывался с большим уважением. Развивая идею о необходимости для России широкой децентрализации управления, король высказал мысль, что наше государство должно быть разделено на несколько крупных областей, в зависимости от преобладающих в них национальностей, с предоставлением областным учреждениям права развивать свое местное устройство согласно исторически сложившимся особенностям каждого края. Король утверждал, что нам непременно придется перейти со временем к автономическому устройству отдельных областей, составляющих русское государство, поставив во главе их начальников края, в качестве представителей Императора, объединяющих отдельные провинции в общегосударственном отношении. Такую реформу король находил неизбежной, полагая, что усилия русского правительства, клонящиеся к искоренению племенных особенностей, к общей нивелировке и централизации управления, ослабляют власть и не столько охраняют, сколько разрушают идею русской государственности.