Записки янычара (Хроника о турецких делах Константина, сына Михаила Константиновича из Островицы раца, который был взят турками среди янычар)

При всей ненависти к турецким завоевателям, при всей жажде освободить от, них покоренные народы Константин считает необходимым, и при этом многократно и по разным случаям, подчеркнуть и их положительные черты. Он пишет об их милосердии к невольникам (гл. I и II), об их равном правосудии ко всем подданным (гл. III), о наказании вельмож и чиновников за несправедливости, чинимые по отношению к подчиненным (гл. XXXVIII), о запрете без причины отбирать земли (гл. XXXVIII) и причинять вред крестьянским хозяйствам (гл. XLVI). Едва ли нужно доказывать идилличность такой картины, весьма далекой от подлинного устройства Оттоманской империи с тяжелейшим произволом и деспотизмом султанской власти. Такая странная, на первый взгляд, идеализация турецких порядков невольно ассоциируется с аналогичным их прославлением знаменитым русским публицистом середины XVI в. Иваном Пересветовым. Заметим, что Пересветов родился в начале века в пределах Великого княжества Литовского [41], где, скорее всего, жил и писал Константин и где его сочинение получило наибольшее распространение. Пересветов, подобно Константину, сочетал похвалы турецким порядкам с призывом к борьбе против мусульман. Прямых текстуальных заимствований у Пересветова от Константина, как показал А. А. Зимин, нет, но идеи их, несомненно, родственны, а кое в чем просто сходны [42]. И Константин, и Пересветов, призывая к справедливости и сильной государственной власти, избрали пример Турции как чисто публицистический эталон, совершенно не беспокоясь при этом о степени соответствия нарисованной ими картины реальности. Если Пересветов делал это в преддверии реформ Ивана IV в России, то Константин мог адресовать свои призывы к обществу Польши и Литвы, где в его время все чаще звучали призывы к сильной королевской власти, правосудию и справедливости [43].

Таким образом, «Записки» Константина из Островины предстают перед нами и как историческое сочинение, и как мемуары, и как публицистическое произведение, и одновременно как отражение сербского и турецкого эпоса и фольклора. Дать какое-либо однозначное определение их жанра поэтому представляется весьма затруднительным. В разных своих частях наш памятник выступает то в том, то в другом облике, поэтому было бы неправильно ко всем его частям предъявлять одинаковые требования и руководствоваться при определении его ценности одинаковыми критериями.

«Записки» Константина при всей своей оригинальности входят в круг тех произведений на турецкую тему, число которых все более возрастает в XV в. Наиболее известными из них являются описание путешествия солдата из Баварии Иоганна Шильтбергера (1394–1427 гг. [44]), а также записки французского маршала Бусико (ум. в 1415 г. [45]) и французского дворянина Бертрандона де-ла Брокьера, посетившего Турцию в 30-е годы XV в. [46]Все эти сочинения являются мемуарами в собственном смысле слова. Их авторы описывают только те события, участниками которых они были, и только те места, которые они сами посетили. Все эти сведения, конечно, важные, но в этих описаниях мы не найдем данных о военной, государственной и финансовой системе Турции. Сведения об этой стране не идут у них далее бытовых зарисовок, описания придворного церемониала и состава двора султана (Брокьер) или описания христианских святынь Палестины (Бусико и Брокьер).

* * *

Обзор списков «Записок янычара» целесообразно разделить на три части: польские, чешские, польские и чешские позднейшие переработки. Сведения обо всех этих списках приводятся главным образом по краковскому изданию 1912 г., осуществленному Я- Лосем, с поправками о современной сохранности и местонахождении списков и по совместной работе А. Данти и Г. йова-нович, посвященной переработкам памятника в XVII в. Сведения об этих изданиях помещены в историографическом очерке. Условные обозначения списков буквами латинского алфавита, под которыми они вошли в научный оборот, в данном издании сохраняются.

Польские списки:

1) Z — Собрание Ординации Замойских в варшавской Национальной библиотеке (BN BOZ 1169). В Г, на 77 л., водяные знаки— 1525–1541 гг., польская скоропись XVI в. (пять почерков). Последним почерком в конце рукописи запись: «Tha Kroy-nika pyszana naprzod litera Ruska latha Narodzenia Bozego 1400», (sic!), т. е. «Эта хроника нисана русскими буквами в год от Рождества Христова 1400».

По поводу записи необходимо сразу же заметить, что дата написания хроники явно передана ошибочно. Речь скорее может идти, как об этом говорилось выше, о 1500 г. Сама запись с точки зрения польской орфографии XVI в. изобилует ошибками. Вопрос о том, что следует понимать под русскими буквами, не вполне ясен. Вероятнее всего, это просто кириллица, вполне возможно, что и сербская.