Записки исторической сплетницы. О жизни королевских особ и аристократов XII-XVIII вв.

Уолси как папскому легату не удалось самому вынести решение. Требовалось вмешательство папы римского. А поведение папы во всей этой долгой истории прекрасно описывается одной фразой из рассказа Зощенко: «Хозяин держится индифферентно – ваньку валяет». Для папы все это безобразие было совершенно некстати. Не ко времени.

Бывало, и нередко, что короли с женами разводились. Вон, что далеко ходить, собственная семья Генриха была не совсем благополучна в этом смысле, прямо хоть бери и всех на семейную терапию строем веди. Муж его сестры Марии, французский король Людовик XII, развелся с первой женой, в комплекте с которой и получил королевство. Или другая сестра Генриха, Маргарет (та самая, которая так неудачно лишилась первого мужа в битве при Флоддене), развелась со вторым мужем – и ничего. И Генриху можно было бы навстречу пойти, но момент, повторюсь, был крайне неудачный. Папе жутко не хотелось ссориться ни с Англией, ни со Священной Римской империей. А тут еще императорские войска захватили Рим, и папа оказался фактически пленником императора. И как-то не очень удобно действовать против родственников человека, который держит нож у твоего горла. Удобно, но не очень. А Екатерина приходилась родной теткой императору Карлу V.

Вот почему папа не рвался выносить решение в пользу Генриха. Правда, отправил в Англию специально для участия в бракоразводном процессе своего легата, кардинала Кампеджо, с отеческим напутствием: «Тяни время, гад!» А там, мол, или ишак сдохнет, или падишах, или я. Само как-нибудь рассосется.

Никто своевременно не сдох Само не рассосалось. В Англии начался суд под председательством Кампеджо, на который в качестве ответчицы явилась Екатерина и, опустившись перед королем на колени, заявила, что: а) она была ему верной и любящей женой; б) до брака с ним она была девственницей, так что свои измышления о ее свершившемся браке с Артуром пусть он засунет себе под мантию; в) «нет у тебя ничего на меня, начальник» против нее у короля и суда никаких доводов нет, вот когда они появятся, тогда и приходите. После чего встала и вышла. И больше на заседания не приходила, сколько повесток ей по почте ни отправляли. Она вообще юрисдикцию этого суда не признавала, а считала, что если какие-то вопросы возникают, они должны слушаться только в Риме.

Кампеджо тоже долго засиживаться не стал, даже чаю не попил. Дело, говорит, сложное, мне надо посоветоваться с товарищами в Риме. Нет, по скайпу не могу, его еще не изобрели. Мы посоветуемся, и наш уважаемый папа известит вас о принятом решении. Ариведерчи. Собрал наспех чемоданы и растворился в очереди на посадку на рейс «Лондон, Хитроу – Рим, Фьюмичино» в туманной дали. Больше его в Англии никто не видел. Как и папского разрешения на развод.

Следующие несколько лет король Генрих посвятил попыткам выцарапать у папы нужную бумагу и надавить на Екатерину, чтобы она в этом деле действовала с ним заодно: признала, что никакая она ему не жена. Или, в крайнем случае, ушла в монастырь. В ответ на все эти интересные предложения Екатерина вежливо, твердо, смиренно, в изысканных выражениях посылала царственного супруга непосредственно в пень.

Анна Болейн вышла из тени и постепенно начала вести себя как настоящая королева. Не в смысле «с королевским достоинством», с этим у нее как раз были большие проблемы, а просто много времени проводила с королем, занимала лучшие покои во дворцах, носила королевские драгоценности и собирала вокруг себя придворных, которые, конечно же, понимали, в какую сторону дует ветер. Екатерина на это все взирала с видимым спокойствием, не позволяла себе ни одного недоброго слова в адрес окончательно сбрендившего на своей идефикс (разводе) супруга даже ни разу его козлом не назвала и была неизменно вежлива со своей преемницей. Хотя мнение о ней, безусловно, имела.

Екатерина не только потеряла любовь мужа – это бы еще полбеды или совсем не беда – она начала терять свое королевское положение. У нее постепенно отнимали доходы, имущество, разлучили с единственной дочерью, а в один далеко не прекрасный день лишили и королевского титула. Генрих больше не мог терпеть неопределенность и выдерживать скандалы Анны. Семь лет тянулась эта волынка, сколько можно ждать милостей от природы папы, взять отобрать их у него – наша задача! «Слова Мичурина? Нет, мои! – заявил Генрих. – Потому что Мичурин сказал это про яблоки и груши, а я говорю про верховную власть над церковью!»