Записки из чемодана<br />Тайные дневники первого председателя КГБ, найденные через 25 лет после его смерти

Прочитав шифровку я сказал, что аресты активно выступающих «аковцев» против законных властей Польши имеют место; что касается истязаний и произвола — это выдумка Миколайчика. Арестованные после следствия предаются суду военного трибунала Польши.

«Я полагаю, что Миколайчик сгустил краски для того, чтобы Черчилль вступился за него перед вами».

Товарищ Сталин, когда я говорил, утвердительно кивал головой и затем сказал: «Да, это выдумка Миколайчика, я так и отвечу Черчиллю»…

Потом мы вели разговор об Армии Крайовой и польском подпольном «правительстве», возглавлявшемся вице-президентом генералом Окулицким на территории Польши, которого мы несколько раньше удалили из Польши в Москву и наконец, <Сталин> начал выспрашивать моё мнение о руководителях ПКНО, с которыми мне приходилось часто встречаться с лета 1944 года.

Когда я сказал свое мнение о Беруте, он кивал головой. Затем сказал о Гомулке, Сталин в подтверждение моих слов сказал: «Схоласт».

Моя характеристика министру обороны Польши Роля-Жимерскому вызвала у Верховного некоторое недоумение (я сказал, что он больше занимается парадами войск и приёмами и церемониями). Сталин повернулся ко мне и говорит: «А почему, вы думаете, он так себя ведет?» Я промолчал.

Затем он сам ответил на свой вопрос: «Потому что в 1917 году мы власть у буржуев сами добывали, с оружием в руках, с боями, а ему власть преподнесла Красная Армия на тарелочке, вот он и радуется». Я согласился и был доволен, что он сам ответил.

Примечание: Как мне потом стало известно, 28 апреля Черчилль обратился к Сталину о 15 поляках, арестованных военными властями фронта в районе Варшавы, и просил их освободить и включить в состав польского правительства.

Сталин ответил: «Во-первых, не 15, а 16 поляков арестовали военные власти фронта. Во-вторых, они обвиняются в подготовке и совершении диверсионных актов в тылу Красной Армии, в содержании нелегальных радиостанций, передаточных и т. д. За это они будут преданы суду Верховного трибунала». Американцы также настойчиво требовали их освободить. Сталин не согласился, кроме Миколайчика…

18 июня в Колонном зале начался над ними суд. Окулицкий признался по основным пунктам обвинения, но отрицал ответственность за убийства советских офицеров и солдат. Затем, когда общественный обвинитель задал вопрос ему: «А зачем подпольно хранили оружие?» — Окулицкий был вынужден признать, что для борьбы против Красной Армии.

Окулицкий был приговорен к 10 годам, а остальные — от 5 до 8 лет[274]. Когда Миколайчик прибыл в Польшу и <был> включен в правительство, правые элементы более активно повели враждебную Польше работу, чтобы показать их намерения против Польши и СССР. В Кракове организовали демонстрацию, чтобы показать, что подполье действует, и убили 2 наших бойцов.

Информация к размышлению. 1945–1946 годы

Сопротивление АК (Армии Крайовой) было большим и привело к тому, что НКВД и СМЕРШ помогли в создании службы безопасности польского комитета национального освобождения. Они-то, поляки, и вели при нашей поддержке всю борьбу с АК, которую поддерживали англичане.

Для координации действий уполномоченные СМЕРШ были одновременно и уполномоченными НКВД. Первоначально польскими делами занимался я, потом Мешик, а поляков непосредственно обслуживал комиссар госбезопасности Жуков.

Особо конструктивную роль сыграл вице-президент Краевой Рады Народовой Станислав Грабский*, который выступил против Миколайчика, он сотрудничал с нами еще в Лондоне (министр и депутат сейма). Он поддержал новую границу Польши с Украиной и Белоруссией, отдав нам Львов. В Западной Украине и Западной Белоруссии население состояло преимущественно из украинцев и белорусов, поляки были только крупными землевладельцами.

Вопрос об аресте польских генералов из Армии Крайовой: такие вопросы решались только в Москве. Окулицкий и его люди занимались диверсиями в нашем тылу и под их руководством убили многих наших людей…

Видимо, польское правительство решило, что настала пора принимать решительные меры против незаконного лондонского.

Не знаю, что имели в виду руководители польского правительства, когда отправляли телеграмму Сталину, но он решил эту проблему. Так что получается, что инициатива ареста «лондонского правительства» исходила от поляков.

Мы неоднократно докладывали о терактах АК против наших военнослужащих. Нам было приказано ничего не предпринимать без согласования с Берутом и Берлингом.

Как мне стало известно, Окулицого и других судили в Москве, а Окулицкого ликвидировали в тюрьме[275]. Однако это был провокатор, сотрудничавший с НКВД с 1940 года и одновременно — с англичанами.

Мы задержали информацию об аресте Окулицкого и других до получения от них признаний в организации диверсий в нашем тылу[276]. Окулицкий пытался начать переговоры с Берия и писал ему.

Берут и другие польские руководители влияли на следствие по всем крупным польским деятелям, задержанным нами.