Записки из чемодана<br />Тайные дневники первого председателя КГБ, найденные через 25 лет после его смерти

С переездом Серова в Москву нападки на него Абакумова не прекратились, а возобновились с удвоенной силой.

Уже весной 1947 года чекисты приступают к проверке его родословной: якобы до революции отец Серова служил в жандармском управлении. Они даже выезжают к нему на родину, в Вологодскую область, но, увы, ничего не находят.[375]

Тогда Абакумов прибегает к прежней тактике: фабрикации компромата на Серова. С конца 1947 года начинаются аресты его бывших подчиненных по Германии: генералов МВД-МГБ Бежанова, Клепова, Сиднева. От них требуют показаний на 1-го зам. министра. Все они, после усиленных допросов (Абакумов беседует с ними лично), уличают Серова в мародерстве, присвоении денег и ценностей.

Это отлично ложится в канву прежних обвинений против маршала Жукова и его генералов: им тоже вменяют вагоны с награбленными трофеями из Германии.

Следователи МГБ вновь пытаются связать Серова и Жукова вместе. (Квинтэссенцию «нужных» показаний четко сформулировал экс-начальник оперсектора МВД в Берлине генерал-майор Сиднев: «Оба они были одинаково нечистоплотны»).[376].

Все протоколы с показаниями на Серова Абакумов регулярно направляет Сталину лично. С письменного согласия вождя происходят и дальнейшие аресты людей Серова.

Абакумов не ограничивается одним шаблоном: ему надо сформировать у Сталина многогранный образ врага.

Из арестованного в ноябре 1947 года генерала Андреева, бывшего начальника отдела правительственной связи МВД, выбивают, например, показания, что Серов, курируя спецсвязь в войну, постоянно интересовался разговорами Сталина и членов Политбюро по спецкоммутатору и чуть ли не пытался их прослушивать.[377].

Той же осенью шеф МГБ докладывает о массовых безобразиях и поборах в московской милиции: в МВД ее курирует именно Серов.

Кольцо опасности сжимается вокруг Серова всё плотнее. В феврале 1948-го арестовывают его бывших адъютантов Тужлова и Хренкова: это уже прямой вызов. Их тоже заставляют свидетельствовать против Серова; на самом деле, протоколы допросов пишутся для одного, главного читателя.

Непосредственный начальник, министр Сергей Круглов не в состоянии защитить Серова (в мемуарах он пишет о Круглове, не скрывая пренебрежения). Берия зачастую лишен возможности вмешиваться в дела Лубянки.

И тогда Серов вновь вынужден прибегнуть к «последнему резерву ставки»: как и в 1946-м, он обращается за защитой лично к Сталину. 31 января и 8 февраля друг за другом он шлет тревожные письма в Кремль.