Записки из чемодана<br />Тайные дневники первого председателя КГБ, найденные через 25 лет после его смерти

19 января Пеньковского снова замечают и опознают но приметам. Но закавыка в том, что между 30 декабря и 19 января у Чизхолм и Пеньковского состоялись еще две встречи (5 и 12 января). И обе — там же: в арбатских переулках.

Но вновь наружка не замечает их, хотя должна была, просто обязана — после того как растворился в воздухе таинственный незнакомец, умеющий проверяться и отрываться от слежки (помните слова шефа КГБ Семичастного: «способ его исчезновения и был сигналом к тревоге»?) — круглосуточно не спускать с Чизхолм глаз.

А ведь никаких сверхъестественных номеров ни Чизхолм, ни Пеньковский не откалывали. Даже сверх того — действовали нарочито топорно, продолжая заглядывать в пустынную кулинарию, да еще — в антикварный магазин на Арбате, место паломничества интуристов.

Впрочем, оставим эти сомнения, списав заторможенность КГБ на постновогодний синдром. Однако и дальше заторможенности этой меньше не становится.

Пеньковского арестовали 22 октября 1962-го. А под колпак попал он 19 января, сразу после встречи с Чизхолм. (Или, если верить Виктору Черкашину, и вовсе 31 декабря).

Иными словами, предатель безнаказанно шпионил долгих девять, а то и десять месяцев, и никто остановить его не пытался, хотя именно в этот период, следуя хрестоматийной версии, и передавал он на Запад данные о ракетной программе и предотвращал Третью мировую войну.

Может, у КГБ имелись какие-то сомнения? Например, они до последнего не верили в грехопадение советского офицера и коммуниста?

Да нет же. Едва только зафиксирован был его контакт с Чизхолм, дома у Пеньковского установили спецтехнику, обложили со всех сторон, отслеживали каждый его шаг. (По крайней мере, так гласит версия КГБ).

Вскоре радиоконтрразведка пеленгует работу в квартире Пеньковского транзисторного преемника, передающего сигналы азбуки Морзе. Анализ записанных сигналов показывает их принадлежность к франкфуртскому радиоцентру ЦРУ.

В свою очередь спецтехника фиксирует, как Пеньковский перефотографирует шпионской камерой «Минокс» секретные сборники, взятые им в библиотеке ГРУ.

Одного этого вполне достаточно, чтобы сразу защелкнуть на его руках наручники. Именно так поступили, например, с коллегой Пеньковского во всех отношениях — бывшим подполковником ГРУ Петром Поповым.

ЦРУ завербовало Попова в 1954-м, когда тот работал в венской резидентуре ГРУ. В 1957-м его вернули в Москву, за связь с иностранкой уволили из разведки и отправили служить в Калинин. А в 1959-м уличили в предательстве.

Все происходило в точности, как и в деле Пеньковского. Наружка за атташе американского посольства Расселом Лэнжелли. Тот как бы случайно столкнулся с Поповым на улице и мгновенно, в одно касание, обменялся с ним каким-то предметом.

Было это 21 января 1959-го. А уже 18 февраля — меньше чем через месяц — Попова арестовали, выпотрошили, под контролем вывели на встречу с Лэнжелли, где и схватили американца с поличным.

При этом — повторюсь — к моменту своего разоблачения Попов из ГРУ был уже уволен и к секретам доступа не имел. Не в пример Пеньковскому, который не только продолжал служить в разведке, но и регулярно наведывался в гости к главкому ракетных войск. И все это — на фоне сверхсекретной операции «Анадырь», ради успеха которой Хрущев решился даже на пошлый обман американского президента.

А тут еще в Москву снова приезжает Гревилл Винн, и Пеньковский ни на миг от него не отходит, водит под ручку по театрам и ресторанам и часами засиживается в его гостиничном номере, где по обыкновению включает на полную мощность радио или воду.

Цитировавшийся уже Филипп Найтли приводит интересные подробности из жизни Винна — давнего привлеченца разведки.

«Некоторые из сотрудников (английского посольства. — Прим. авт.), не знавшие о принадлежности Винна к СИС, не могли понять, почему русские воспринимают его столь серьезно, — пишет Найтли. — Один сотрудник, не вытерпев, обратил на это внимание одного из руководящих работников Управления внешних сношений (ГК по науке и технике. — Прим. авт.). Однако последствия оказались просто удивительными. Вместо того чтобы ослабить свой интерес к Винну, русские принялись ухаживать за ним с еще большим энтузиазмом».

Впору поверить в какую-то чертовщину. И Винн, и Пеньковский были точно заговоренные. Кажется, если бы даже они уселись прямо у 4-го подъезда лубянского комплекса — там, где располагается контрразведка, — и принялись на глазах у всех обмениваться секретными бумагами, им и тогда ничто бы не угрожало.

Бывший зам. резидента внешней разведки КГБ в Вене Иван Дедюля уже в наши дни поведал журналистам, как получил от своего доверенного лица информацию о странном поведении Гревилла Винна. Источник сообщил Дедюле, что коммерсант Винн используется англичанами для шпионских поездок в СССР, и главная его задача — встречаться с высокопоставленным агентом, советским полковником, чья фамилия оканчивается на «ский»: Петровский или что-то в этом роде. Полковник «ский» тоже регулярно ездит за рубеж и снабжает Винна ценнейшей информацией.