Записки из чемодана

Наконец к вечеру мой полковник Пименов* встретился со связником, который сообщил, что «правительство» поручило предварительно встретиться с генералом Ивановым вице-премьеру генералу Окулицкому где-либо в лесу.

Мы дали связнику ответ, что его сообщение будет доложено генералу «Иванову», и завтра, вероятно, дадим ответ. Я написал об этом подробно в Москву и внес предложение дать ответ «польскому правительству», что генерал «Иванов» согласен прибыть в условленное место на встречу с генералом Окулицким. А затем добавил, что я на встречу выеду вдвоём с адъютантом, тщательно вооружившись, в том числе и ручными гранатами, и там попытаемся договориться о новой встрече или захватить Окулицкого. Для обеспечения встречи на некотором удалении будет находиться автомашина с 15 бойцами.

Вечером того же дня из Москвы по телефону ВЧ был получен ответ: «Вы мальчишка, а не генерал-полковник, вас „аковцы“ схватят и убьют и т. д. В суточный срок представьте план мероприятий по захвату „правительства“». Я разозлился и уехал в штаб фронта.

Днём мне позвонили из Варшавы и передали — вас разыскивает Москва. Пришлось из Гнездно перелететь в Варшаву, так как если бы я из Гнездно позвонил в Москву, а не из Варшавы, то ругань была бы ещё больше. Пришлось все перестраивать. Окончательный план, представленный мной, был утверждён в двух вариантах.

Первый вариант: я даю согласие встретиться с Окулицким, но на встречу вместо меня выезжает полковник Пименов, который… предлагает ему приехать к генералу Иванову в Варшаву, ввиду его большой занятости на фронте, так как начались активные боевые действия войск. А из Варшавы генерал Иванов и Окулицкий вместе поедут на встречу с министрами польского правительства. Место встречи с министрами пусть назовут поляки.

Второй вариант: мы через связника сообщаем, что генерал «Иванов» выделил для встречи с Окулицким своего представителя, а сам, не дожидаясь результатов переговоров, приезжает в место, куда укажет «польское правительство», чтобы поговорить с министрами. Причём было добавлено, что ввиду занятости генерала он просит министров собраться завтра.

Связник был послан утром и к вечеру вернулся. Оказалось, что он связался с Окулицким, передал ему, тот сделал недовольный вид, очевидно, не хотел, чтобы без него был разговор генерала Иванова с министрами. Однако вынужден был согласиться с предложенным нами вариантом. Фактически так на следующий день и происходило.

Полковник Пименов встретился с Окулицким, провёл соответствующий разговор и намекнул, что генерал «Иванов» готов с ним одним встретиться в Варшаве до того, как выедет на совещание с министрами, а оттуда вместе на машине обоим выехать к министрам.

Окулицкий попался на эту удочку и приехал в Варшаву, где и был помещён в комнату в ожидании генерала «Иванова». Пока он приехал, прошло время, и с места сбора «правительства» дважды мне звонили, что министры ждут[270].

Когда я убедился в том, что Окулицкий уже у нас здесь, я послал опергруппу из 5 человек во главе с полковником Пименовым, который передал министрам, что получено срочное распоряжение из Москвы о том, что с ними будут разговаривать в Москве. Поэтому — просьба никуда не расходиться (а кстати сказать, собрались в одном из бывших дворцов и довольно неплохо там устроились). Когда им передали это сообщение, они довольно спокойно на него реагировали, и даже многие из них были довольны таким оборотом дела.

Я обо всём донёс в Москву. Оттуда последовал звонок Берия, который сразу спросил, видел ли я сам Окулицкого. Я сказал, что полковник Пименов по моему описанию и по фотографии сразу же опознал Окулицкого, и я был уверен, что он не ошибся.

Сам я умышленно к нему не зашел, зная его повадки. В 1940 году во Львове, когда я его арестовывал за контрреволюционную подпольную деятельность, то он мне сказал: «Только ваша хитрость меня усыпила, а бы я сразу отравился». У него тогда при обыске нашли цианистый калий.

Берия сказал: «Так вот, сам посмотри его, но так, чтобы он тебя не узнал, и тогда только пиши донесение». Я ему ответил, что независимо от этого прошу выслать самолёт за членами правительства, Мне было обещано послать самолёт.

Я пришёл в оперативную группу, забинтовал себе один глаз и под видом слесаря-водопроводчика вошёл в комнату, где находился Окулицкий. Тот не обратил на меня никакого внимания, но я узнал его сразу. За 5 лет он не очень изменился.

Мне бросилось в глаза, что у него в маленьком боковом карманчике пиджака две авторучки. Выйдя из комнаты, я приказал работникам немедленно у него изъять авторучки. Окулицкий возмутился, несколько сопротивлялся, однако «авторучки» были изъяты. При исследовании оказалось, что в одной из авторучек был заправлен цианистый калий. Это очень было похоже на Окулицкого, я не ошибся.

Когда я отослал в Москву донесение, то решил зайти в открытую к Окулицкому. Когда я вошёл в комнату, хотя и был в гражданском костюме, Окулицкий узнал меня, встал и, немного побледнев, сказал: «Я так и думал, что авторучки могли отобрать только вы, а не генерал Иванов».