Записки из преисподней. О страстях и искушениях

Тем временем Марии стало мало Александрии – надумала она в Иерусалим податься. Пока плыла туда на корабле, и поздней, по прибытии туда, занималась тем же самым, что в Египте. Вот тут-то все и случилось…

И зачем только ее понесло в храм Вражий! Нет бы на улицах лохов ловить! А она туда пошла… понятное дело, из женского любопытства… и что же? Но кто мог подумать? Ведь она же была наша! Она служила нашему делу… Но Враг внушил ей отвращение к нам. И ушла Мария в пустыню, каяться в том, что творила дела отца нашего, и прожила там сорок семь лет. Разумеется, мы ее там частенько навещали, особенно на первых порах. Все думали, что удастся нам вернуть ее себе. Как только мы ее не уговаривали вернуться! Напоминали ей о любимой еде – о сладком вине да хрустящей жареной рыбе, – сулили ей и то, и другое, и наряды, и украшения, и всевозможные развлечения – лишь бы только она вернулась к нам. Песни ее любимые пели… Бывало, она забудется и даже вторить начнет. А потом как упадет наземь и ну плакать и просить Врага и Матерь Его о прощении и защите. И приходилось нам бежать с позором. Ведь как только они к Врагу обращаются, Он тут как тут!

Сорок семь лет мы за ее душу с Врагом бились. И проиграли. Теперь эта Мария в великой славе у Врага. Христиане ей молятся как святой… а нам только и остается, что локти кусать. Да впервой ли?!

А еще раньше в той же самой Александрии жила другая девушка по имени Екатерина. Красавица, вдобавок на редкость образованная, при этом еще и из царского рода. Более чем достаточно, чтобы почувствовать себя на голову выше всех прочих. Многим ее сверстницам хватило лишь одной красоты или знатности, чтобы низринуться к нам вверх тормашками. Гордыня многих привела к нам… А эта Екатерина и христианкой-то не была. Поэтому мы сочли, что сумеем ее разработать в нужном для нас направлении.

Еще больше мы уверились в этом, когда Екатерина объявила родителям, что выйдет замуж лишь за того, кто превосходит ее в знатности, богатстве, уме и красоте. Откуда нам было знать, что это желание внушил ей Враг! А нам бы следовало держаться настороже, поскольку мать нашей гордой красавицы была тайной христианкой и, узнав о таком решении дочери, поспешила за советом к своему наставнику, верному служителю Врага. А потом и свою дочку к нему привела, так сказать, для вразумления. И что же? Этот служитель Врага оказался на редкость умным и опасным противником. Он заявил Екатерине, что знает такого Юношу. И красота-де Его светлее солнечного сияния, и мудрость Его такова, что управляет всем миром, и богатство Его таково, что Он раздает его людям обеими руками и при этом нисколько не беднеет. А благородство Его таково, что и помыслить невозможно.

Разумеется, Екатерина захотела увидеть этого Юношу. Тогда тот служитель Врага дал ей изображение Врага и Матери Его, которое христиане называют иконой. И сказал ей так:

– Здесь изображена Мать этого Юноши. Попроси Ее показать тебе Своего Сына.

В ту же ночь Екатерина последовала его совету. Однако Сын Вражий, несмотря на просьбы Своей Матери, не удостоил красавицу даже взглядом, заявив, что она слишком безобразна, бедна и убога. Разумеется, Екатерина не ожидала подобного. Ведь до сих пор она считала себя лучшей из лучших. А тут – отказ!

Подумай она прежде всего о себе – вся эта история могла бы кончиться иначе. Меня отвергли, ах, какая это обида… да нужен мне после того этот Юноша?! Вдобавок старик, который рассказал мне о Нем, наверняка либо обманщик, либо сумасшедший… Впредь я не буду верить подобным россказням! Однако Екатерина прежде всего подумала о Враге. И (о горе нам!) захотела стать христианкой.

Она положила свою знатность и ученость к ногам Врага. Мало того – она по доброй воле пошла ради Него на смерть. А сколько людей она привела ко Врагу до того, как ее казнили! Пятьдесят мудрейших людей империи, которых победила в споре о вере. Воинов, которые ее сторожили в тюрьме. Более того – саму императрицу! Теперь она в великой чести в Царстве Вражием и христиане молятся ей как святой великомученице. Увы, я мог бы привести много примеров, когда Враг оставлял нас ни с чем в тот миг, когда мы уже предвкушали поживу.