Записки из Сибири

И столпом поднимается холод,

Тянет руки к нему тот народ,

Что две тысячи лет тонет в книгах

И две тысячи лет не поет.

И я слышу молчание в криках.

И мне снова мерещится тот,

Кто не топит вериги в молитвах,

И не от Адама ведет он свой род.

V

Страстная седмица

Понедельник

1

…и3 гlа и5мъ: пи1сано є4сть: хрaмъ м0й

хрaмъ мlтвы наречeтсz: вh же

сотвори1сте и5 вертeпъ разб0йникwмъ.

Матф. 21:13

Прилив планктоном-днями

Осядет на пещанном берегу…

Дождями-зеркалами –

Звенящий гул…

В нем, как в огне, расплавлен воск пророчеств

(Осколки многоточий)

И я – торгующий во храме.

2

...и3 ўзрёвъ смок0вницу є3ди1ну при

пути2, пріи1де къ нeй, и3 ничт0же

њбрёте на нeй, т0кмw ли1ствіе

є3ди1но, и3 гlа є4й: да николи1же t

тебє2 плодA бyдетъ во вёки. И# ѓбіе

и4зсше смок0вница.

Матф. 21:19

Срывает осень листья,

Их носит ветер,

И сжигает дворник…

И снова на рассвете

Мы умываем лица.

Закованные в понедельник, мы не познаем вторник. –

Мы листья смоковницы.

Вторник

...кRщeніе їwaнново tкyду бЁ; съ нб7сe

ли, и3ли2 t человBкъ;

Матф. 21:25

У старцев на одежде вышитый закон…

Голос – «Кто посланник вопиющего в пустыне?»

Превращает в пыль…

Так рыбак запутал сети в тине.

Среда

Звон монет о камену руку

Того, кто носит имя праотца.

Узнали мы пророчество по звуку.

Подобье капли крови – благовестие пасхального яйца

Четверг

Разметает тризну ветер,

Высыпает ее в соль земли,

Будто мертвых вече.

Ветер будто род Левит.

Дождь размоет крохи хлеба,

Что родятся в просфору.

Вынимая, опуская в небо…

Слово-Плоть едина даже на ветру.

Пятница

Компас поставили вертикально,

Ветру не сдвинуть стрелку…

В облака – одежды погребальные

Нам не закутать реку.

Суббота

Преломивший кровь парохета

Предтеча сказания Данте…

За занавесом рассвета

Не слышны вдруг стали куранты…

Сомнений разрушив вериги…

Его не сопровождал Вергилий.

Воскресенье

Весной реки выходят из берегов,

Заливают памяти пещеру,

В ней Вселенское Слово – суммой всех сказанных слов, Ждет третьего дня, чтоб испытать нашу веру.

И мы в ожидании разрушения Иерусалима,

Несем все, что у нас есть, к жертвеннику всесожженья, Оглядываясь в сторону Рима.

…Воды смывают следы погребенья…

VI

Апокалипсис

(рабочее)

Быт и бытие

На лучины порубили

Посох Арона,

Топим печь скрижалями-крыльями…

Аналой – в углу истуканом,

Неизвестно каких повелитель стихий…

Шестоднев человеку – арканом,

Он теперь просыпается рано

И, как праотец Адам, по улицам ходит нагим.

***

…И ветер гонит облака,

И смотрит колос вниз.

И день запутался в веках.

И в молниях-клинках

Проступит пламень Лиц.

И крошится скрижаль в руках,

И гул родят колодцы.

И в рухнувших волнах

Восстанут Полководцы.

Я выключаю свет,

Смотрю в глаза египетского мрака.

Я вновь в гробнице лет,

Я – часть начертанного знака

На стене, я – то, что произнес Осирис.

Сожжет рассвет иероглифы на стенах…

Колокола – колодцы ран –

Наполнит звоном Иоанн.

И я приду на Суд, закованный в Израиля коленах.

Часть третья

Из размышлений нового Гильгамеша

***

Капля смиренной до безразличья влаги,

Что принимает мое бормотанье о времени,

Рассужденья о звездах и крестном бремени…

Она падет на подоконник и высыхает,

Становится облаком в небе,

Падает в реку, слушает, как я вздыхаю

На берегу, говорю об ушедшем лете,

О горизонта неровной линии

И о смиреньи гордыни.

***

Мне вновь снится: окончен бой,

Я снимаю с мертвого сапоги.

Мысль о том, что в кормане кисет пустой,

Загоняет в угол,

И кажется, что просишь закурить у тоски.

Проведя по лицу рукой…

Детство поросло быльем – щетиной.

За мародерство меня отдали под трибунал,

Мне грозят вечностью, будто немой трясиной.

***

Я осадком на дне чаши римского права

Или на дне пустого колодца – мусором,

Я чувствую, как кипит подо мною лава,

Поэт назовет это предчувствием рожления музы,

Для нее откровением станет, что день – только скрип заржавелых дверных петель

И ворох газетных статей,

Лето – зной, осень – дождь, а зима – лишь метель, А я – забывший свою родословную старый еврей.

***

Туман – сырая простынь,

Мысли – икотой.

И ты не можешь понять –

Суббота для человека, или человек для субботы.

***

И слепорожденный привыкнет быть зрячим,

Не вспомнит он тьму умывая лицо

Водой не холодной и не горячей,

Сжимая в руке Саломона кольцо.

***

Бездыханное тело минотавра на берегу острова Крит

Омывается водами – словами апостола Павла,

О том, что империя кесаря пала.

И новой цивилизацией становится быт.

***

Вечер.

Воздух в чашке города остыл.

Луна созывает звезд вече,

Красным становится Нил.

***

Совершает обряд

Стихов первобытное племя.

Бросает на дно якоря

Сеющий семя.

***

И ветер эхо рвет на фельитоны,

Что станут вновь туманом на рассвете.

Солдат теряют каждый миг желтеющие кроны,

И им Хорон – безликий ветер,

Он вопрошает каждый день,

Какая заповедь в законе больше всех,

Я отвечаю – он меня не понимает.

…Туман переродится в снег,

Весной – обетованье нам дано – растает.

И мальчик будет вновь бросать немые камни в реку, И будет вновь, как завороженный, смотреть он на круги.

Хорон напоминает мне калеку

Сидящего на паперти – на берегу реки.

***