Записки из страны Нигде

Недобрый абсурд (Людмила Петрушевская "Пограничные сказки про котят") - однако Хармс писал нечто похожее, и это не считалось сказками. Это, в общем, классическая литература абсурда, в какой-то мере похожая на лимерики в прозе.

Перегруженные красивостями псевдогриновские тексты. Кстати, что есть "Алые паруса"? Довольно гофмановская вещь, если приглядеться, и в отношении авторской свободы, и в отношении конфликта между "эрнстом", "теодором" и "амадеем"...

Так называемый постмодернизм ("старые сказки на новый лад", особенно в этом замечен Нил Гейман, который делает это постоянно, порой удачно, а порой откровенно неудачно).

Сказки о чудесном пришельце ("Джинн третьего класса", "Леди-кошка", "Звездная пыль").

Сказки о "необычном внутри меня" (цикл о Крестоманси, "Тридцать три несчастья", "Гарри Поттер").

Но, в таком случае, почему мы не называем сказкой "Волшебника Земноморья"? Чем Гед отличается от Гарри Поттера?

Постараемся не играть словами. Святослав Логинов запросто докажет, что вся литература мира есть ничто иное, как фантастика, и что первым фантастом был Гомер. Логически это опровергнуть невозможно: сказка связана с мифом, а фэнтези связана со сказкой...

Я нахожу только одно определение: АВТОРСКАЯ СКАЗКА ИСХОДИТ ИЗ ЛИЧНОГО АВТОРСКОГО МИФА. Вот, даже большими буквами это написала, поскольку считаю эту мысль своего рода озарением.

Сказка вышла из мифа. Сказка есть десакрализованный миф.

Литературная сказка есть авторский миф.

Например, я много лет развлекаюсь мифологизацией Петроградской стороны, где живу, населяю ее троллями, гномами... Для одной телепередачи (которая, к сожалению, не вышла в эфир) я выступала на фоне станции метро "Горьковская", всерьез уверяя, что павильон ее был построен из летающей тарелки потерпевших аварию инопланетян. "Необходимо расширить сознание, - вещала я с серьезным лицом, - чтобы увидеть, что тонкая грань перехода из нашей реальности в иную находится неподалеку от театра "Балтийский дом"..."

Вот это - мой личный миф. Соответственно, мои тексты о Петербурге и особенно о Петроградской стороне - "Пришельцы и единороги", "Тролли в городе" - это литературные сказки, содержащие мой личный миф.

Очевидно, мой уважаемый оппонент Дмитрий Володихин точно так же мифологизирует Крым. Соответственно, его тексты - сказки, содержащие его личный миф о Крыме.

Это определение объяснит, почему "сказка может присниться" (потому что миф содержит архетип, а сны типа обязаны быть архетипичны), почему "в сказку человек верит" (потому что миф - часть религии), почему сказки пишут мэйнстримовцы (потому что миф - это серьезно)...

В таком случае, Диана Уинн Джонс пишет не сказки, а Роберт Говард, напротив, - самые что ни есть сказки; "Властелин колец" - сказка, а "Гарри Поттер" - нет... Кто запутался, я не виноват.

Греза столетия, часть первая

02:00 / 16.08.2016

"Мама, мне очень понравилась книжка "Урфин Джюс и его оловянные солдатики"

(один ребенок)

Перечитывание в сознательном возрасте всех шести повестей из эпопеи Александра Волкова об Изумрудном городе порой приводит к неожиданным последствиям. Оно и естественно: взрослому человеку бросается в глаза то, что ускользало при детском прочтении.

Например - стилистическая тяжеловесность, иногда даже неуклюжесть:

"Момент - и маленькие человечки собрались. Захватывать с собой рюкзаки с одеждой и капканы для ловли кроликов они не стали - ни к чему, не в поход шли, а с особым заданием. Можно было потерпеть со всем, что мешало разведке. На время задания одежду собирались стирать в ручьях, а питаться гномы и в мирное время любили орехами и ягодами"... ("Тайна заброшенного замка")

Или вот: "Характер у него широкий, но, думаю, самую малость" (как это "широкий самую малость"?)

Нет, нельзя сказать, что Александр Волков - большой мастер художественного слова. И особенно выявляет данное обстоятельство чтение его текстов вслух (когда, например, родителя просит почитать ребенок). Язык заплетается, дыхания не хватает.

Излишними кажется - теперь уже включается редакторский глаз-прожектор - бесконечные повторения сюжетов прошлого: по этой дороге Элли шла в Изумрудный город, когда Гудвин... здесь была хижина Железного Дровосека, в которой он хранил масленку... Мудрая ворона Кагги-Карр посоветовала Страшиле обзавестись мозгами... Бастинда растаяла, когда Элли...

Да помним, дорогой Александр Мелентьевич, помним. Мы ведь читали предыдущие книги. Мы их читали по сто раз, наверное! Все-все помним, никогда не забудем мы дорогу, вымощенную желтым кирпичом, первую встречу Элли со Страшилой и слезы Железного Дровосека, от которых он ржавеет.

В детстве это назойливое пережевывание одного и того же пролетало мимо взгляда, а теперь - цепляет...

Но вот оказалось, что это ничего не определяет. Книга не утрачивает своей волшебности. Редкий случай - обычно именно от детской книги мы требуем хорошего слога. Конечно же, к Волкову я пристрастна.

Однако - попытаемся отыскать рецепт магического эликсира?