Записки командира штрафбата. Воспоминания комбата 1941–1945

Ехал я обратно на фронт через Москву. Побывал в гостях у Лебедевых. Дня три провели в душевных застольях. Теплые встречи с сестрами Николая, знакомства, обещания и даже объяснения…

Поезд двинулся на запад. По перрону бежит за вагоном моя прекрасная знакомая Паша Лебедева, московская красавица, и машет мне платочком… И бежит, бежит, будто хочет уехать со мной… И с ней я с той минуты никогда больше не встречусь.

* * *

Узнаю обстановку в штабе дивизии у своего любимого начальства, Токарева, нисколько не изменившегося с начала 1942-го, когда мы были в 225-й дивизии на Волхове. Замени ему погоны на капитанские — точная копия тогдашнего…

Наш 2-й Прибалтийский фронт осадил так называемую курляндскую группу войск противника. Вторую группу немцев части Ленинградского фронта прижали севернее Риги на островах и полуострове Эзель.

Токарев, в свою очередь, вытянул из меня все, что я видывал в глубоком тылу. Рассказал ему, как живет народ. Нищета. Заботы. Слезы. Разбой воровской. Ожидание конца бесконечной войны… А тут что же получается? Красная армия скоро возьмет Берлин, а наша 10-я гвардейская армия зажала со всех сторон противника и не идет вперед, почивает на прошлых лаврах? Токарев меня поддержал: надо двигаться и сокрушить окруженную здесь группу войск гитлеровцев. Справа от нашей армии была 54-я армия. Слева, у Либавы — соединения 1-го Прибалтийского фронта (командующий генерал И. X. Баграмян). Оттуда непрерывно доносились громы артиллерии. С моря попавших в капкан фрицев караулили корабли Балтийского флота. Посмотрели по карте. Дивизия стояла в направлении на местечко Эзере, узел шоссейных дорог в центре полуострова. Далее открывался путь на город Салдус. Полки топтались на месте в ожидании команды сверху.

Токареву я внушил тогда:

— Вы в бою, наступайте! Громите противника. При чём тут командование?

И он согласился.

— Иди в полк. А там, если надо будет, примешь его и действуй по-чапаевски! — засмеялся заразительным смехом Николай Федорович.

Путаясь по ночному лесу с проводником из нашего полка, я появился на КП полка, в землянке Ермишева. Доложил о прибытии. Тот встретил меня с распростертыми объятиями, так как любил смелых, инициативных командиров, хотя сам, невысокий брюнет, был по характеру тиховатый, далеко не решительный.

Ермишев сказал, что мой 2-й батальон стоит перед поселком в 20 усадеб, и оттуда противник перестал вести стрельбу. И вот я в первой траншее батальона. Впереди — ночь и тишина. Необычно. Чувство «окопного волка» подсказало — поселок с добротными постройками, откуда доносится рев недоеных коров, пуст!

Беру с собой 20 автоматчиков, идем смело в поселок. Никого! Ни души. Слышно только громкое мычание коров, ржание лошадей, гоготанье гусей.

Приняв все меры предосторожности, батальон втянулся в поселок. Проверяем жильё. Никого. Я приказал: «Брать только простыни на портянки, но не вещи. Будем расстреливать на месте за мародёрство!»

Проверяю очередной дом. Мин нет. Открываем гардеробы, набитые меховыми женскими шубами, платьями из шёлка и ещё из какого-то материала, которого я вовеки не видывал в своей Сибири! Обстановка — шик!

Но где же жители? Мы поняли — запуганные распространявшимися немцами слухами о «зверствах» Красной армии, они скрываются в ближних лесах. А леса тут были настоящие, буквально дебри.

Мы напоили скот. Задали животным корма. Птице насыпали зерна. И покинули поселок, продвигаясь вперед. Заняли новую линию обороны, не зная, где противник. Идти дальше одним — можно попасть в окружение. Докладываю по телефону обстановку в штаб полка.

После этого полк и дивизия продвинулись на километр. Без боя. Противник, явно сокращая ширину фронта до минимума, готовился к решительному прорыву в Восточную Пруссию, к которой приближался 1-й Прибалтийский фронт.

Дней через пять я явился в штаб дивизии по вызову. Проходя этот поселок, зашел в дом, крытый черепицей. И что же вижу? Молоденькие машинистки стрекочут на машинках. Холеные адъютанты и ворье-интендантики (потом станут «настоящими полковниками») тут же обретаются. Открываю один, второй гардеробы — пусто! Хожу по поселку — в домах все пограблено. В оградах, там и тут, люди заколачивают ящики, посылки с добром. Подхожу к капитану медицинской службы из нашего полка. Он заколачивал ящик со швейной машиной. Другой ящик уже стоял рядом, готовый к отправке. Подняв голову, капитан поздоровался со мной и спросил:

— Товарищ майор, а что вы не посылаете домой ничего?

— Мне нечего посылать. А вот ты — мародёр, последнее взял у латыша-трудяги! Сволочь! — И ещё бы несколько секунд, я мог пустить в ход свой «вальтер» — любимый мой пистолет на войне. Но тут меня позвали к комполка решать «боевую задачу»… Так латышский поселок был начисто ограблен нашими тыловиками, но не боевыми офицерами, которые жали врага на всех участках фронта. Хотя многие командиры полков оказались нечистыми на руку, отправляли домой то, что попадало в руки…