Записки конструктора-оружейника

Пулемет системы Дегтярева, например, Марголин впервые освоил на выставке в ЦДКА. К тому времени он уже знал все пулеметы, состоявшие на вооружении Красной Армии, многие иностранные образцы. Могут спросить: как же Марголин, слепой, изучал оружие и военную технику? Зрение пропало, но оставалось осязание, которым ему приходилось, насколько возможно, компенсировать утрату. Он не мог похвастаться тонким осязанием, каким обладают люди, ослепшие с детства. Но у него было другое свойство, помогавшее быстро и основательно познавать попадавшее в руки оружие, - сильное зрительное воображение и зрительная память.

Просто подержать в руках пулемет Дегтярева, конечно, интересно, но это никак не могло удовлетворить его жадного стремления постичь новую систему полностью. И он под руководством опытных товарищей разбирал пулемет до последнего винтика, тщательно исследовал пальцами узлы и механизмы, прослеживал их работу, сам собирал пулемет. Все это Марголин проделывал до тех пор, пока не запомнил всех тонкостей так, как если бы он рассматривал оружие зрячими глазами. Архисложно? Да! Архитрудно? Конечно! Но такой уж Марголин был закалки, что брал, казалось бы, невозможное в жизни, преодолевал непреодолимое и стал конструктором оружия.

Как я уже упоминал, познакомились мы с Михаилом Владимировичем в конце 40-х годов. Он работал на заводе, где готовилась опытная партия того самого, знаменитого, спортивного пистолета Марголина. На полигоне оружие показало безотказность работы механизмов, высокую кучность боя, и его поставили на серийное производство.

Конструктор, уставший, предельно вымотанный заботами, находил-таки время для доброй улыбки, для поддержки других. Ко мне он относился с огромным душевным расположением, сразу сломавшим ту возрастную дистанцию, которая разделяла нас (он был старше меня на тринадцать лет).

Стоял октябрь, четвертый послевоенный. Городской комитет комсомола пригласил нас на празднование 30-летия ВЛКСМ, попросил выступить на одном из предприятий.

Я, по природе своей человек не очень разговорчивый, старался больше слушать. Особенно покорил меня тогда Марголин рассказами о своей комсомольской юности, доверительным тоном, искренностью, открытостью.

- Как мне удалось справиться с такой нагрузкой, наверное непосильной и для иного зрячего человека? - говорил он. - Не надо искать ответа в какой-то моей одаренности. Дело не в ней. Передо мной была совершенно ясная, отвечающая моим убеждениям, моему комсомольскому мировоззрению цель, и я со всей силой, со всем упорством добивался ее осуществления. Цель была в том, чтобы принести больше пользы Родине, комсомолу, партии на конкретном участке - в оборонной работе...

Слепой человек, он все годы Великой Отечественной войны работал в арсеналах, на полигонах, оборонных заводах, внося свой вклад в совершенствование и создание оружия Победы.

Летом 1950 года мы встретились вновь. Он приехал к нам на завод. В один из вечеров собрались у меня дома потолковать о наших конструкторских делах. На столе стояла быстро приготовленная яичница, дымился парком чай. И тогда Михаил Владимирович рассказал любопытный эпизод, связанный с присуждением мне Сталинской премии первой степени за создание автомата АК-47. Будучи в Наркомате обороны, Марголин стал свидетелем разговора начальника отдела изобретательства полковника В. В. Глухова с представителем комитета по премиям. Из комитета спрашивали, как писать о Калашникове, кто он - инженер?

- Нет, - ответил Глухов.

- Техник?

- Техникум он не успел до армии закончить.

- Какое воинское звание имеет?

- Старший сержант,

- Вот и прекрасно, - сказал представитель комитета. - Так и напишем лауреат Сталинской премии старший сержант Калашников. Звучит?

- Мне кажется, звучит, - произнес Глухов.

И вот через год после этого мы допоздна сидели в моей небольшой комнатке, ели яичницу, запивали чаем. Удивительно созвучны были наши мысли, устремления. Мы говорили о новых наших конструкторских замыслах. Нас не смущали коммунальные неудобства моего быта. Все казалось прекрасным, забылись огорчения от неудач. Мы с оптимизмом смотрели в свое конструкторское будущее.

Когда прощались, вручил я Михаилу Владимировичу на память в качестве сувенира ударник необычной формы от последнего образца созданного в нашем КБ автомата. И увидел, как растроганно расширились его незрячие глаза. Он взволнованно ощупывал ударник пальцами и говорил, что более подходящего подарка для оружейника трудно и придумать.