Записки космического контрразведчика

Предпраздничная летная смена закончилась традиционно. Пилоты поздравили друг друга, немного выпили, закусили уже в летной столовой — и кто куда. Одни — домой к семьям, другие — в гараж для подготовки к рыбалке. Юрий Николаевич М. оказался среди вторых. Но все же знают, что прийти в гараж просто, а вот просто уйти — это уже сложно. Тем более в такой день. Открытые двери, окрики, поздравления с наступающими праздниками и... вот ты уже в состоянии «невесомости».

Дорога к дому Ю. Н. лежала мимо спорткомплекса. И он, как человек «ершистый», не смог спокойно пройти мимо группки молодых ребят, часть из которых была в летных отцовских кожаных куртках. Сделал им какое-то замечание, они его обсмеяли, и он «зацепился». Слово за слово — и молодые парни пинками отправили подвыпившего летчика домой. И он ушел, но тут же вернулся с арматуриной. Однако те самые ребята уже ушли, а по дороге Юрию встретились другие — но вроде как бы такие же. В общем, водка и обида взяли свое, и он ее выплеснул на первых попавшихся.

Банальная история, но это ЧП, и оно стало «раскручиваться». А пока информация шла от одного начальника к другому, Ю. Н. уже приступил к работе и между праздничными днями, 3-го и 5-го мая, успел сделать два вылета на рядовые задания...

Но вот на третьем вылете ему не повезло. В полете вдруг остановился двигатель, и, находясь на низкой высоте, летчик должен был покинуть самолет. Но Ю. Н. принял другое решение и классно посадил современную машину в старых рисовых «чеках», где ландшафт был далеко не ровный.

Целехонький дорогостоящий самолет стоял на потрескавшемся грунте, окруженном рвами. Чудо? Нет, мастерство! Я вместе с другими специалистами вылетел на «место» на вертолете. Стрелка топливомера показывала наличие топлива, хотя на самом деле баки были пусты. Сначала все хлопали пилота по плечу, говорили хвалебные слова. Затем, с подачи работников политотдела, вспомнили о его участии в предпраздничной драке и... понеслось. Договорились до того, что весь этот «спектакль» летчик подготовил и устроил специально для того, чтобы избежать ответственности за «пьяный дебош». Однако технические специалисты всех уровней доказали, что виноваты приборы, где и были обнаружены «стружки», которые никто посторонний, кроме как на заводе, туда «запихнуть» не мог. Летчики ходили по грунту вокруг самолета и цокали языками от удивления — как он смог посадить машину в таких условиях с неработающим двигателем?

Окончательный вердикт вынес начальник испытательного центра генерал-полковник И. Гайдаенко, состоявший в дружбе с командующим ВВС СССР Главным маршалом авиации П. С. Кутаховым:

— За такую посадку и спасение самолета надо награждать орденом, — безапелляционно заявил он. — А за пьянку — надо наказывать! Плюс на минус — равно нулю. Забыть!

Микоян, сын Микояна

Сейчас достаточно часто в телепередачах о Сталине предвоенного времени показывают эпизоды с интервью Степана Анастасовича Микояна — одного из могикан цикла, скажем так, «кремлевские дети». Степан Анастасович достаточно четко и аргументированно дает характеристики и взрослым, и юным обитателям Кремля, ссылаясь на высказывания своего отца — бывшего заместителем председателя Совнаркома и, правда недолго, председателем Президиума Верховного Совета СССР Анастаса Ивановича Микояна — о том либо ином эпизоде из нашего прошлого. И это звучит особенно правдиво — когда лично, из первых уст. Между тем я слышал эти рассказы еще в далекие 1970-е, когда на эти темы особенно не распространялись...

Так случилось, что в праздничный день меня «поставили» на трибуну с руководителями города Ахтубинска, принимавшими демонстрацию трудящихся. Выбор пал на меня лишь потому, что я был единственный из Особого отдела, у кого оказалась в наличии парадная форма одежды. И вот я, 27-летний «карьерист»-лейтенант, оказался плечом к плечу со знаменитым 50-летним генералом Микояном, в то время заместителем начальника летного испытательного института (8-го ГНИИ).

Я был чуть выше его ростом и пошире в плечах, а поэтому скромно попытался стать чуть сзади и слева. Он заметил эту мою суету, взял за локоть и буквально поставил рядом с собой, сказав, как бы невзначай:

— Седой, а уже лейтенант!

Шутка мне понравилась, и в ответ на его следующую фразу: «Мы с вами где-то уже виделись...» я сказал:

— Да, товарищ генерал, мы с вами знакомы на пятьдесят процентов.

— А это как? — улыбнулся он.

— Это когда я о вас много знаю, а вы обо мне — ничего!

— Продолжайте, — сказал он и, взяв под козырек, приветствовал демонстрантов.

Я кратко рассказал о себе, и он, бросив: «Какие ваши годы», объяснил мне на пальцах, что к 45-ти годам я легко буду полковником, а далее, как говорят, по желанию, — к 55-ти можно стать и генерал-полковником. Ему нравилось то, что в военную контрразведку я пришел из авиации, и мне понятна авиационная среда и особенно — характеры летчиков, либо, как говорят сейчас, их менталитет.