Записки космического контрразведчика

Петр Иванович Колодин — любитель юмора и великий «пересмешник» из отряда космонавтов 2-го набора. Где-то в середине 1960-х годов, когда космические программы набирали темп и молодые кандидаты проходили поэтапную подготовку, у Петра Колодина серьезно заболела мама. При активном участии Юрия Гагарина договорились обследовать и пролечить ее в одном из медицинских институтов в Москве. Поскольку с личными автомобилями в тот период были серьезные проблемы, то Петр попросил своего товарища — Георгия Берегового помочь ему доставить маму с вокзала в институт. Береговой к тому времени был уже полковником, и на груди у него красовалась Золотая Звезда Героя Советского Союза, полученная за героизм в годы Великой Отечественной войны. Так, в форме, они и поехали... После лечения маму таким же образом отвозил уже один Береговой, так как Петр был занят на подготовке.

Довольная проявленной о ней заботой, счастливая мать красочно рассказывала соседям и знакомым о Москве, Звездном городке о сыне и его работе, суть которой так и не смогла понять, потому что в силу режима секретности летчики и кандидаты в космонавты не имели права говорить о том, чем они занимаются. Да и не любили — по чисто суеверным привычкам.

Поэтому на вопрос, где работает сын, женщина всем отвечала примерно так: «Ой, бабоньки, не знаю кто мой Петька, но шофер у него полковник и Герой Советского Союза!»

Петр Иванович Колодин не стал одним из покорителей космоса, но остался добрейшим человеком, специалистом по подготовке космонавтов. Судьба распорядилась так, что он был в составе основного экипажа, который летом 1971 года планировал освоить орбитальную станцию «Салют». Командиром экипажа был А. А. Леонов, бортинженером В. М. Кубасов и Исследователем П. И. Колодин. Однако во время предстартовой Подготовки на Байконуре врачи обнаружили у Кубасова признаки аллергии — виной стал цветущий в ту пору серебристый лох. Комиссия долго думала, как поступить, и приняла решение заменить весь экипаж.

И у Леонова, и у Колодина было такое разочарование, что словами описать невозможно. Но именно по причине этой замены они и остались живы. Полетевший вместо них дублирующий экипаж — Добровольский, Волков, Пацаев — погиб при возвращении на землю после выполненного полета. Корабль и экипаж были обречены, так как из-за технологической ошибки один из клапанов корабля сработал преждевременно. Это и привело к тому, что при входе в плотные слои атмосферы он разгерметизировал кабину космонавтов. Они же в ту пору летали без скафандров, в одних лишь летных костюмах, что обрекло их на верную гибель. Так Леонов, Кубасов и Колодин остались живы, а их дублерам не суждено было... Документальные съемки запечатлели, как много времени пытались вернуть к жизни их еще теплые, но безжизненные тела... Но, увы, как говорится, их кровь уже «закипела».

Петр Колодин по-прежнему энергичен и душа любой компании. Молодежь часто цитирует его крылатые фразы, которые из-за трудности передачи невозможно привести здесь. Из приличных можно привести постулат, часто цитируемый ранее на партсобраниях и командирских «разгонах»: «Бабы и водка — не для дураков!» Хотя авторство его и приписывают П. И. Беляеву, знаю точно, что без Петра Ивановича здесь не обошлось.

Покаяние

Страна пережила «лихие» 1990-е, отдохнула от стресса после дефицита, а жизнь Звездного городка и ЦПК им. Ю. А. Гагарина все так же была подчинена решению главной задачи: подготовке космонавтов к очередному полету.

Накануне 12 апреля в Доме космонавтов готовились к торжественному собранию, небольшому концерту и фуршету, так как спонсоры помогли, чтобы космонавты достойно встретили свой праздник. Ну, а пока до собрания оставалось время, каждый занимался своим делом. Я решил поработать с документами, подготовить ответы на запросы из различных организаций и продолжил бы этим заниматься еще часа два, но вдруг дверь открылась и в кабинет заглянул не кто иной, как Герман Степанович Титов, с которым мы уже достаточно давно не виделись.

— Ну что, ЧК, все пишешь? — поинтересовался он, осматривая кабинет. — А я вот решил пройти по штабу и посмотреть, кто обосновался в кабинетах, где когда-то начинали мы... Вот в твоих апартаментах трудился одно время Юра — правда, располагалось все по-другому.

Я предложил ему присесть, что он охотно и сделал. Тут же продолжил:

— Ну и много же у вас писанины, небось про всех надо что-либо изложить?

Я принял его шутливый тон:

— Ну а как же? Сделал — запиши, не сделал — вдвойне опиши почему.

Титов продолжил:

— Небось и про меня когда-то так же писали...

Тут я возьми, и скажи:

— А как же! Еще как писали, ведь вы же личность легендарная.

Он, включаясь в разговор еще более откровенный, сообщил:

— Да, только не все легенды мои с хорошей концовкой. И ты, наверное, знаешь.

— Да, конечно, читал.

— И что все это еще хранится?

— Да еще рано уничтожать, ведь там объективная информация. Наверняка, скоро, может, и уничтожат, но уже без меня.

Титов озадачено спросил:

— А вот, например, такой случай есть? — и он кратко изложил суть.