Записки космического контрразведчика

Действительно, «просто так» воинские звания у нас не дают. Или не давали. Поэтому, чтобы все соответствовало установленным правилам и оргштатной структуре, был поднят статус Особого отдела по Центру подготовки космонавтов им. Ю. А. Гагарина. Из дивизионного штата отдел был переведен в корпусной, что, собственно, и соответствовало реальному положению. Таким образом должность начальника стала полковничьей, заместителя — подполковничьей, а в отдел добавили еще три должности старших оперуполномоченных...

По большому счету, так оно и должно было быть... Однако к этому «объекту», как принято говорить в оперативной среде, всегда было неоднозначное отношение. Как правило, операм завидовали коллеги других подразделений и их начальники из-за элитности Центра, но никто не снимал с них всех проблем, им присущих. А ведь степень нашей ответственности была значительно выше, чем в других местах — при реальном отсутствии иных благ, кроме как знакомства с космонавтами.

Но тем не менее уже через несколько дней после встречи у Столярова мне было присвоено очередное воинское звание — полковник. Вот так неожиданно сбылось пророчество Степана Анастасовича Микояна, еще в 1973 году сделавшего мне расклад со званиями. Правда, стать генералом, оставаясь в Звездном городке, я не мог, а уезжать в поисках генеральских должностей, мне откровенно не хотелось. И вообще, я никогда не считал себя ни карьерным военным, ни карьерным чекистом. А предки мои из донских казаков, и многие мужчины нашего рода-племени красуются на старинных фотокарточках в военных формах, но в небольших званиях. Погоны полковника в нашей семье — у меня первого.

Вселенная без границ. «Национальный вопрос» и интернациональные программы

Точно известно, что когда в 1959 году ЦК КПСС и Совмин СССР поставили задачу военно-воздушным силам отобрать двадцать летчиков для предстоящих космических полетов, то главным критерием было здоровье. Первые космонавты даже смеялись по этому поводу, дескать, отбирали по здоровью, а спрашивают по уму.

Но ни тогда и ни позже не стоял вопрос отбора по национальному признаку. Врачи справились со своей задачей на «отлично». В первую двадцатку попали чуваш, украинец, татарин, белорус и одессит — это фактически особая национальность, — сибиряк с еврейскими корнями и, естественно, несколько русских, в ДНК которых замешано много интернациональных схем. Но можно твердо сказать, что чистого русского никто и не искал, поскольку и задачу такую никто не ставил.

Уже потом, когда все они хорошо подготовились, Королев предложил выбрать из двадцати первых шесть. И здесь опять стоял вопрос только о самых-самых подготовленных. Окончательный выбор был за Главным, и он предпочел Гагарина. Этот парень понравился Королеву своей рабоче-крестьянской интеллигентностью и улыбкой. Сергей Павлович заметил, как Юрий заходит в тренировочный корабль, снимая обувь, тем самым показывая бережливое отношение к труду специалистов. Этот выбор одобрил и первый секретарь ЦК КПСС Хрущев, проверив все-таки не княжеских ли корней фамилия Гагарин.

Это уже в своем кругу космонавты Первого отряда шутили, что у Титова имя Герман не подходит на первую роль, Попович — хохол, Николаев — чуваш, Нелюбов — не созвучно и тому подобное. Но реально национальный вопрос не стоял. Все мы тогда составляли великую общность народов с названием «советский человек». И даже если и шутили по поводу национальностей, то не зло — бывало, правда, что жестковато, но все-таки не обидно, а смешно.

Ну, например, Павел Попович, космонавт № 4, проверял всех на знание родоплеменных корней. Он утверждал, что русские вышли из Киевской Руси, украинцы — это те, кто живут в Канаде, Австралии и других странах, а хохлы — там, где выгоднее. Выходцев из Белоруссии он убеждал, что они — заблудившиеся в болотах и одичавшие хохлы. И все хохотали. Никто не обижался, понимая шутки и их подтекст. И даже пассаж о сибиряке с еврейскими корнями был смешон. Когда герой космоса стал дважды Героем Советского Союза, которым положено было ставить бюсты на родине, «веселые ребята» из отряда спрашивали его о том, где ему будут ставить бюст: в Сибири или Израиле. И он сам безудержно шутил по этому поводу, считая себя «тигроевфратским казаком». И никакого озлобления. В советские времена слетали и украинец, и белорус, и казах, и узбек, и чуваш, и лакец, а также представители других национальностей. Никто специально по национальным признакам не отбирал, но тот, кто воистину хотел стать космонавтом, им становился.

Обычно в отряде шутили на тему национальной принадлежности лишь в одном случае, когда удивлялись, как человек с фамилией Романенко или Викторенко стал русским, а Ляхов, Попов, Волков оказались украинцами. Ответы всегда находились и смешные, и не обидные.

Уверен, что так происходит во всех многонациональных государствах, где бок о бок дружно живут и трудятся десятки разных народов и народностей.