Записки кукловода

Босс густо намыливает последнюю тарелку. Скольких таких он уже пережил! Молодые часто гибнут из-за собственной нетерпеливости. Вот и Арик Бухштаб. Казалось бы: подожди, наберись опыта, посиди за надежной спиной ведущего… так нет ведь!.. тянет его на приключения! Вообразил себя режиссером-постановщиком. Даже не режиссером, а кукловодом в театре марионеток. А того не понимает, что Босс видит его насквозь со всей этой наивной интригой.

— Амнон! Не притворяйся глухим!

А и впрямь. Всему есть границы. Еще обидится, чего доброго.

— Сейчас, Сонечка, сейчас, — кричит он в ответ. — Вот только чашки домою.

Всему есть границы, кроме властолюбия. Власти всегда мало. Взять хоть ту же Соню. Она твердой рукою правит в доме и в семье. Правит всем и всеми, да так, что никто и пикнет. Одно лишь исключение: Амнон с его посудой. Да и то с большой-большой натяжкой: ну разве можно это считать исключением? Ну, уединяется муж на кухне перед раковиной… так что с того? Не к соседке ведь под одеяло бежит, не к друзьям-собутыльникам, не к альбомам с марками или к какой-нибудь другой дорогостоящей дурости… а исполняет нужную семейно-полезную обязанность, на которую никто, кроме него, не то что не претендует, а наоборот, изо всех сил уклоняется.

Ну кто бы такому мужнему увлечению не радовался? А вот Соня ревнует. Потому что мытье посуды — это единственное время, когда Амнон принадлежит самому себе. Себе, а не ей, Соне. Вот в чем дело-то. Весь остальной Амнон захвачен ею давно и прочно, во всеми потрохами — все его города и веси, все края и области — все, кроме этой, с тазиком и тарелками. Наверняка ведь говорит сама себе: «Ну не бесись ты, дура… оставь уже ему этот крошечный пятачок одинокой независимости… пусть хоть немного потешится, ну что тебе, жалко?» И не может с собой справиться. Не может! А все почему? — Потому, что власти всегда мало, сколько бы ее ни было.

Вот и с Ариком Бухштабом то же самое. Манипулятор нашелся, тоже мне… Когда он пришел к Боссу со своим предложением инсценировки покушения, тот сразу разглядел двойное дно. Да и кто бы не разглядел? Это-то и обидело тогда Амнона больше всего — пренебрежение. Мол, старый хрыч настолько давно из ума выжил, что можно, не напрягаясь, всучить ему любую ерунду. За какую веревочку потянешь, туда и дернется.

Когда бы не это, Амнон, скорее всего, постарался бы спустить дело на тормозах. Поманил бы поближе зарвавшегося ученика, погрозил бы пальцем, подмигнул бы лукаво: куда, мол, торопишься, Арик? Подожди еще пару годков. Все, мол, и так твоим будет, по праву… Но обида не дала, сбила с толку. Что в общем, неправильно: нельзя давать чувствам руководить собой. В политике нет чувств, есть интересы. А с точки зрения интересов предпочтительно оставить рядом с собой сильного работника, даже если он схвачен за руку при попытке предательства. Ведь что такое предательство? Что такое обида? — Всего лишь слова, звуки пустые.

Если бы не было поздно, Босс и сейчас отыграл бы назад то, что задумал. Но в том-то и дело, что поздно. Тогда, когда Арик, хитро блестя глазами, изложил ему свой «гениальный» план, было еще не поздно. Тогда на морском берегу были только они вдвоем, не считая нескольких топтунов, застывших в почтительном отдалении: сам Амнон и его лучший ученик, отчего-то возомнивший себя кукловодом, а его, Амнона, — куклой. Старой, ненужной и безопасной куклой.

Амнон ничем не выдал своего гнева. Он даже не изменился в лице. Прежде чем ответить, долго жаловался на геморрой — так долго и подробно, что наигранное сочувствие Бухштаба стало сменяться нетерпеливым отвращением. Арик наверняка с ума сходил от злости; возможно, он даже решил, что сенильный старик пропустил его рассказ мимо ушей. Он уже приготовился повторить, но тут Амнон, справившись с обидой, решил-таки дать своему заместителю последний шанс. Как того требовали интересы.

— Ты слишком тороплив, Арик, — сказал Босс как можно внушительнее. — Ты ошибаешься, полагая ловкость рук главным качеством хорошего кукловода. Главным качеством хорошего кукловода является терпение. Терпение, Арик. И своевременная смена кукол. Как с водой при мытье посуды.

— С водой? — брезгливо ответил этот идиот. — С какой водой?.. А вот про смену кукол мне понравилось. Знаешь, Амнон, с возрастом твои афоризмы становятся все лучше. Как хороший коньяк. Но что ты думаешь о моем плане?

Что ж… нет, так нет. Амнон безразлично пожал плечами.

— Делай, как считаешь нужным. Я доверяю тебе больше, чем кому бы то ни было.

И все закрутилось. Теперь волей-неволей Амнон вынужден был привлечь дополнительных персонажей. Почему волей-неволей? — Потому, что умный режиссер всегда предпочитает слитную толпу безымянных, безмолвных и взаимозаменяемых статистов. А персонажи с именем, в отличие от них, нуждаются в тщательной проработке и постоянно чего-то требуют: то добавить себе несколько строчек текста, то сменить партнеров, а то и вовсе переписать роль. У кого есть силы для такой возни?