Записки купчинского гопника

Ну я, разумеется, скис. Заскулил. Давайте, мол, договоримся.

– Двести долларов, – сказали пограничники.

Делать нечего. Отдал я двести долларов.

Пограничники ушли, а я все о национальной гордости думаю. Что же это получается? Я, конечно, предатель. Я отрекся от Советского Союза, чтобы в Харькове не сходить. Да еще лишние сто баксов уплатил за свои патриотические убеждения. Нет мне прощения.

Но ведь украинские пограничники гораздо хуже меня. Они за сто долларов отреклись от независимости Украины. Признали мое право считать ее частью Союза Советских Социалистических Республик.

Приятель отреагировал на мои размышления скептически:

– Ты им еще соточку зашли, они Крым российским признают.

Нет, думаю. Я лучше на эту соточку в Ялте портвейна выпью. Будь он хоть российский, хоть украинский.

– Крым наш, – процедил оператор.

– Зачем он тебе нужен? Там комнатенку в три квадратных метра снять дороже, чем дом в Болгарии.

– В Крыму плохо, потому что он не наш, – настаивал оператор.

– Ты в Сочи съезди, – предложил Жора, – и на ценник взгляни.

– И все-таки жалко, что Крым не наш, – внесла Аня и свою лепту в геополитический диспут.

– А мне Крыма не жалко, – сказал я. – Мне Эстонии жалко.

– Почему?

– Там хорошо. Был я там в две тысячи седьмом году.

Рассказ про салаку и метеорит

Когда я вернулся из Эстонии, знакомые лезли с одним и тем же вопросом. Не сильно ли мучили меня эстонские националисты? Успокаиваю тех, кто снова хочет спросить: нет. Меня принимали прекрасно. Я вообще никаких националистов не видел. Мне и нахамили-то за всю поездку один раз. Русская проводница в поезде Таллинн – Санкт-Петербург. Да и то, я уверен, не со зла, а чтобы напомнить: ты, дружок, едешь на Родину.

Правда, я находился в Эстонии на положении знатного гостя, изучающего развитие туризма в этой стране. Так уж вышло. Поэтому на объективность не претендую. Что видел – то пою. Возможно, сбивчиво и бестолково.

Я видел Бронзового солдата. Где он стоял, где стоит и где будет стоять. На этом тему закрываю.

– Да, русские нас освободили, – сказал мне один эстонец. – Но почему после этого они не ушли?

У меня нет ответа.

А еще одного эстонца спросили, когда было лучше – сейчас или при советской власти. Не я спрашивал, мне бы такой вопрос в голову не пришел. Эстонец походил на сильно пьющего жителя Ленинградской области. Он был то ли моряк, то ли рыбак, а еще – собственник куска земли у озера, на котором располагалось нечто вроде лодочной станции. Обветшалый сарай, а на сарае краской выписан веб-адрес.

Наш город он почему-то называл Петроградом.

– Сейчас свобода, – ответил то ли моряк, то ли рыбак. И тут же перестал походить в моих глазах на жителя Ленинградской области. – Но сколько в советские времена салаки ловили! А сейчас салаки считай что нет. Химия, круизные лайнеры – вся грязь в море.

Салаки в Эстонии навалом. Она признана национальной рыбой, что, как мне кажется, говорит о непритязательности народа. Тем не менее, экология – лучшее средство закончить с политикой. Все-таки при одном море живем.

Я не уверен, что эстонцы любят русских. Я даже не уверен, что я сам их люблю или, на худой конец, хорошо отношусь ко многим. Хотя отношусь к ним – это точно. Короче говоря, «идите направо, а там будет вокзал» – этого больше нет.

Правда, у русских женских фамилий в Эстонии зачем-то отобрали женский род. Нас сопровождала молодая особа, которая по паспорту значилась Эва Петров. По-моему, это неумно. Впрочем, я обещал закончить с политикой. Об остальных национальных проблемах посмотрите по телевизору.

Эстонцы сдержанны и неторопливы. Но в меру.

– Финны похожи на нас. Только они медленнее.

Кстати, на своем языке эстонцы говорят очень быстро. И на английском тоже быстро. Гораздо быстрее меня.

И в отличие от меня они большие патриоты. Маленькая страна. Но в ней все особенное.

Хаапсалувские яблоки не похожи на все остальные. А хаапсалувскими грязями пользовали самого государя-императора. А еще в этом Хаапсалу самый длинный в Европе железнодорожный перрон. Железная дорога при этом не работает, но это мелочи.

На острове Сааремаа эстонцы совсем не те, что в материковой части. А на соседнем островке Муху – совсем не те, что на Сааремаа. Чем-то они отличаются. Я, по правде сказать, на глаз не приметил и забыл. Съездите – посмотрите. В Эстонии вообще 1500 островов. А в Латвии – ни одного. Это тоже предмет национальной гордости.

С эстонской национальной гордостью я до конца не разобрался. Был такой писатель Юхан Смулл. Председатель Союза писателей ЭССР в советские времена. Автор поэмы «Я – комсомолец». То есть чистой воды коллаборационист. И памятник ему перенесли из Таллинна на хутор, где он жил, а я – был. Но все же о том, что этот Смулл – лауреат Государственной премии СССР, а один его роман переведен на русский язык, нам говорили с гордостью. Самое время перейти к языкам.

В России говорят по-русски. За границей – по-английски. Закон исключенного третьего. В Эстонии он не работает. Как мне показалось.