Записки лентяя 2

Когда семья после сытного ужина готовилась расположиться перед телевизором, тема с рейсшиной получила неожиданное продолжение.

– Послушай, Сережа, – сказала мама, – ты говорил, что авансу тебе выдали сто рублей, а здесь лежат сто двадцать пять. Откуда же еще четвертак?

Опередив замешкавшегося почему-то отца, Андрейка радостно похвастался:

– А это я добавил! Нашел в папиной книжке, когда доставал эту, как ее, ну, линейку на колесиках. Папа, ты же помнишь, что разрешил мне ее брать и играть?

– Помню, – сказал тот каким – то деревянным голосом, – молодец, сынок.

Мама смотрела на папу слишком пристально, а он отворачивался, старательно делая вид, что не замечает направленного в его сторону взгляда. Андрейке стало жалко отца. «Да что он так расстраивается? Подумаешь, забыл, куда «четвертак» засунул. Бывает со всяким, я вот тоже не всегда могу вспомнить, где моя игрушка лежит. Надо как-то утешить его»

– Не переживай, папа! Ты же кандидат технических наук, у тебя голова другими делами занята, вот ты и забываешь иногда, где что лежит. А хочешь, – пришла Андрюше в голову неожиданная идея, – ты полежишь, отдохнешь, а мы с мамой сами проверим все твои книжки, поможем тебе – вдруг еще где-то деньга завалялась, а ты забыл!

Папа в ответ на предложение ребенка только вздохнул с каким-то болезненным пристоном, зато мама сразу поддержала мальчика:

– А действительно, Андрюша, давай проверим память кандидата наук!

Работа закипела. В течение получаса мальчуган, очень старавшийся и тщательно исследующий папину техническую библиотеку, нашел еще «трешку» и пятьдесят копеек. Вот это улов! Все-таки не зря говорят, что ученые – люди рассеянные.

Весь оставшийся вечер Андрейка бегал по всей квартире и торжественно восклицал: «Я молодец! Я нашел двадцать восемь рублей и пятьдесят копеек! Ура!»

Мама поощрительно улыбалась, папа же почему-то молчал, хотя ведь для него старались. Наверное, все еще переживал свою рассеянность. Возможно, именно из-за досады на самого себя, отец и рявкнул в конце концов на сына:

– Хватит, Андрей! Еще раз прокричишь, и будешь двадцать восемь минут и пятьдесят секунд стоять в углу!

Обидно! До слез.