Записки Мелового периода

Выдав, заметно заплетающимся голосом, такие двусмысленные указания, он встал и захватив с собой початую бутылку портвейна, пошатываясь, удалился в направлении музыки, доносившейся со стороны столовой. Оставшись вдвоём, Илья с Анютой некоторое время молчали, глядя на догорающий костёр. Затем Илья засуетился, предложил выпить ещё по стаканчику, но Анюта отказалась, сославшись на уже давно выбранную норму.

— По бережку, что ли пройтись перед сном?.. — мечтательно сказала она, сладко потягиваясь.

Илья, выпив один, горячо поддержал эту идею.

Они очень медленно шли по берегу, по самой кромке воды и песка, там, где не доставали комары. Стало заметно прохладней. Анюта зябко поёживалась, но бодрости не теряла и что-то всё время рассказывала, какую-то милую чепуху. Илья давно уже её не слушал, он шёл рядом, непрерывно глядя на неё, любуясь её чётким профилем, шеей, плечами, линией груди, походкой. «Как же так, — думал он, — неужели это случилось… Я иду рядом с ней, почти касаясь её. Разговариваю с ней. Всё так просто».

Они остановились. Анюта, показывая на острова, что — то говорила, Илья поддакивал ей. Жестикулируя, она то и дело дружески касалась своей рукой его руки, и тогда он не выдержал и, повинуясь порыву, приобнял её за талию, как бы намереваясь согреть. Она замолчала, но не отстранилась. Развивая успех, он положил вторую руку ей на плечо и поцеловал в шею. Чуть ниже короткой стрижки. Раз. Ещё раз. Почувствовал, как лёгкая дрожь прошла по её телу. Поняв, что сопротивления не будет и можно продолжать, он развернул её к себе и поцеловал в губы. Она, несколько удивлённо, попыталась отстраниться, но потом ответила. Поцелуй этот, был таким влажным и горячим, что Илья почувствовал жар, охвативший его тело, словно у него мгновенно подскочила температура. Он больше не мог контролировать себя. Рука сама собой оказалась у Анюты под маечкой и нашла её грудь, упругую, гладкую, с острым, твёрдым соском. Всё это продолжалось несколько бесконечных сладких секунд. Затем, он получил такой толчок в грудь, что, потеряв равновесие, отшатнулся и, споткнувшись о какую — то корягу, чуть не упал.

— Запомни! — нравоучительным тоном сказала Анюта, поправляя маечку, без всякой, впрочем, злости в голосе. — Ты мне нравишься… Но это не значит, что меня можно тискать, через час после знакомства… Быстрый какой! Ладно. Мне завтра рано вставать. Спасибо за угощение. Было очень весело. Привет Мареку. Пока, пока! — и она, развернувшись, растворилась в темноте, оставив расстроенного таким поворотом событий Илью в одиночестве.

В палатке уже храпел, развалившись, пьяный Марек. Илья попытался сдвинуть его, чтобы освободить немного места для себя.

— А? Что? — продрав глаза, уставился на него Марек. — Ты уже? Что-то вы быстро… — и отвернувшись на другой бок, тут же уснул опять.

Глава 2

Прямо напротив окна, по, густо утыканной вентиляционными трубами, крыше соседнего корпуса, бродили серые люди в ватниках. Они разгребали деревянными лопатами свалявшийся, напитавшийся влагой снег.

Илья некоторое время наблюдал, как подобно мыслям в его голове, невнятные фигуры хаотично перемещаются между трубами, то, появляясь, то опять исчезая за хребтом крыши. Ветер настырно и деловито швырял в них снежной мелочью и раскачивал черные, вровень с крышей, голые кроны деревьев.

Внезапно, словно оценив тщету своих усилий, дворники-верхолазы, все разом исчезли из виду, Илья, задумавшись, даже не успел уловить этого момента.

«Вот те на!» — удивился он вслух, и даже привстал из-за стола, будто рассчитывал увидеть их всех внизу. Никого там не было, кроме лохматой дворняги, вынюхивающей что-то у ржавого мусорного бака, да нескольких ворон, опасливыми черными кляксами, чертящих снег на некотором расстоянии от нее.

«О ерунде думаю», — сказал себе Илья, снова сел и нехотя придвинул иностранный научный журнал, который перед тем вяло пролистывал.

Незаметно подкрались быстрые зимние сумерки. Буквы латиницы на глянцевых журнальных страницах расплывались, становясь неразборчивыми. Илья так и не включил свет, а когда стало совсем ничего не видно, просто перестал читать. Подперев кулаками щеки, он уныло смотрел в окно, за которым, теперь уже во всю мощь, повалил снег. Комната оживала в сгущающейся темноте. Тускло-красным светились раскалённые спирали электрокамина. Суетливо подмигивали разноцветные огоньки и цифры на панелях приборов, им отвечали их отражения в чёрном оконном стекле.

Погас забытый монитор компьютера. Прорезались, неслышные ранее, разнокалиберные звуки. Негромко завывала в трубах вентиляция, периодически меняя тональность с тоскливой на бодрую. Приглушенно стрекотал из-за стеклянной дверки самописец. Булькали нагретой водой и жужжали моторами разномастные термостаты. Временами к этой какофонии, то громко, то почти не слышно, примешивалось дребезжание каких-то вибрирующих стекляшек.