Записки мертвеца

Вчера мы решили, что нет смысла отправляться на поиски машины на рассвете. Гораздо важнее как следует выспаться, прежде чем уходить в, быть может, последний путь. Инициатором того, чтобы поспать подольше, был Леонид Николаевич. Я был не против. Сам я чудесно выспался и по обыкновению проснулся свежим уже к половине седьмого. Планировал сделать это раньше — не получилось. Придётся поднажать сейчас за следующие пару часов написать про пару последних дней моего затянувшегося путешествия: как я долгое время собирался сделать финальный рывок к дому Иры, что помешало мне сделать это сразу, и как я умудрился сделать это без парамотора, который вместе с собой увезли Кристина с Сергеем, разрушив все мои планы. Хочется успеть рассказать обо всём этом сейчас, поэтому надо торопиться и стараться не отвлекаться на пространные размышления и спонтанное философствование. Кто знает, вернусь ли я к этим записям вечером.

День 37

Утром этого дня я нашёл себя в гостиной чужой квартиры. Всё здесь было незнакомо, чуждо и оттого неприятно, но во всяком случае тут я находился в безопасности. Сергей и Кристина спасли меня от подкравшейся вплотную гибели, отдали своё жильё в моё полное распоряжение и умотали туда, откуда я только что приехал быстрее, чем мы успели толком познакомиться. Вдобавок ко всему, они забрали мою тачку вместе с парамотором и львиной долей всего, что я взял с собой в дорогу, и тем самым подложили мне большую свинью. Я был страшно зол на них первое время, но позже, как следует всё взвесив, осознал, что добра они мне сделали несоизмеримо больше всего того вреда, который они нанесли совершенно непредумышленно. В любом случае, вопрос о том, таить или не таить на них обиду за крушение моих планов, был вопросом другого порядка. Такого рода вопросом я мог задаваться раньше, всерьёз думая, что размышления на эту тему хоть сколько-нибудь мне помогут. Теперь же, на тридцать седьмой день после всемирной катастрофы, разрушившей старый порядок вещей, я, наконец, научился не обращать внимание на чепуху, не имеющую ровно никакого отношения к ответу на вопрос о том, что делать дальше.

А дальше мне нужно было каким-то образом преодолеть оставшиеся полтора с лишним километра до Ириного дома, имея на руках то, что есть. А было у меня немного: мой рюкзак, в котором осталась бутылка воды, дневник и несколько сменных вещей, и сумка с инструментами для сборки и разборки парамотора, которая без самого мотора была попросту бесполезна. Стоит ли говорить, что, собрав вокруг себя весь этот скарб и тщательно его проинспектировав, я долго и рьяно ругался, на чём свет стоит проклиная все превратности судьбы? Вчера, вдоволь настрадавшись и насокрушавшись по поводу неблагоприятно сложившихся обстоятельств, я решил оставить все размышления до утра, а утром, со свежей головой, избавившись от парализующих мысли последствий предсмертного психического сдвига, как следует продумать свой дальнейший путь.