Записки мертвеца

Вчера, закончив писать, я лёг в постель сразу же. Долгое время я не мог уснуть и ворочался с боку на бок. Я знал, что завтра мне предстоит гонка всей моей жизни, и это не давало мне покоя. Неважно, как всё пройдёт и чем закончится, но одно совершенно точно: я буду находиться на грани жизни и смерти весь следующий день, и выживание моё будет всецело зависеть от быстроты моих инстинктов. Хотелось бы к ним прибавить ещё и навыки, и знания о том, как действовать в той или иной ситуации. Но какие там к чёрту навыки и знания? Я не солдат и даже не спортсмен или профессиональный охотник, или вроде того. В отличие от меня, надеющегося главным образом на судьбу, они могут позволить себе роскошь надеяться на разум, который поможет им найти выход из любой передряги, и уж они-то наверняка сейчас в шоколаде. Бравые ребята, не боящиеся трудностей, идущие на «вы» с опасностью; хваткие парни и девчонки, привыкшие седлать волну жизни и в нынешних реалиях способные использовать любой элемент среды – хоть бы и шариковую ручку – чтобы тысячью способов нейтрализовать надвигающуюся опасность в виде оживших мертвецов, а после – продолжить свой лихой сёрфинг по волнам и водоворотам событий. Уж у этих ребят – солдат, офицеров, гонщиков, страйкболистов, походников, выживальщиков и рафтеров, и до конца света знавших наперёд, что они будут делать во время него, – уж у них-то сейчас всё в порядке. Или нет? Кстати, где они все теперь? Ой-ой, кажется, они умерли первыми! Бесстрашие, отвага, рассудительность, способность создавать планы и неукоснительно следовать им, несгибаемость, прямолинейность и непоколебимая уверенность в своих знаниях и навыках – вот те лучшие человеческие качества, которые вернее всего помогут вам умереть скорейшим образом. Конструктивные качества хороши в строящемся мире, в мире созидаемом и развивающемся. В мире рушащемся, в мире рычащем, воющем и пожирающем самого себя – в таком мире неплохо будет сделать ставку на качества деструктивные: страх, подлость, безрассудство, спонтанность и желейную пластичность. Во всяком случае – поначалу. А там уже – как пойдёт.

Так звучали мои мысли, не дававшие мне покоя и после полуночи. Они перемежались с зыбким планом маршрута, которым я пойду к дому Иры, и ничтожными, жалкими попытками придумать запасные пути лавирования между многоэтажками вдоль главных улиц на пути к городскому центру. И чем дальше, тем яснее я понимал, что попытки эти не имеют никакого смысла. Всё пойдёт так, как пойдёт. Живое и прецедентное тому доказательство – наша вылазка из Радуги с Лёхой, Тохой и полицейским, имевшая целью отпугнуть толпу заражённых от стен торгового центра. Какой шикарный был план! И что с ним сделали всего трое безмозглых зомби, повстречавшихся нам на детской площадке? Каким молодцом оказался полицейский, сумевший сориентироваться и по ходу дела родить новый план, в ту же секунду отважно приступив к его выполнению! И что с ним в итоге стало? Хорошо, всё же, иметь человека вроде полицейского подле себя. Смелый, самоотверженный и справедливый, он с жаром и до последней капли крови будет защищать такого, как я, в мороке праведного безумия оценив свою жизнь ниже жизни горстки перепуганных и растерянных обитателей торгового центра, способных лишь на то, чтобы сидеть и ждать, пока всё рассосётся. Пока рядом со слабым и безвольным тобой такой железный человек, ты будешь чувствовать себя в безопасности. А что потом? А потом – найдёшь кого-нибудь ещё, чтобы жить уже за счёт него, пока и его не станет.

Стрелки настенных часов всё смещались и смещались, а я всё лежал и гонял в голове бесполезные мысли, споря с самим собой и самому себе что-то доказывая. Наверное, таким образом организм мой сопротивлялся сну, поскольку знал, что сон – это портал из дня вчерашнего в день завтрашний. И если завтра обещает быть хуже, чем вчера, мозг всеми силами старается отсрочить его наступление, отсрочив отход ко сну. А когда человек, наконец, засыпает, то тело пытается как можно дольше задержаться во сне. Поэтому, должно быть, люди, которым опротивела жизнь, либо спят очень много, либо не спят вовсе.