Записки министра

Одна из сложностей заключалась в том, что частники владели в основном мелкими кустарными или полукустарными заведениями. Механических приспособлений, не говоря уже о настоящих машинах, там почти не имелось. Правда, госкапиталистические предприятия были не только среднего размера, но иногда и довольно крупными. Новая буржуазия, порожденная нэпом, всячески приспосабливалась к налоговому и трудовому законодательству, прячась от советского контроля. Большинство частников вовсе не стремилось к созданию крупных, хорошо оборудованных предприятий. Очень широко практиковалось ими «квартирничество» (использование надомников). Организовывались фиктивные товарищества, мнимые кооперативы и псевдоартели. А ведь советское законодательство защищало кооперацию. И нэпман, хитря и изворачиваясь, искал лазейку, чтобы, не меняя своей сущности, залезть под государственное крыло.

Мы называли это «экономической контрреволюцией». Особенно злостным явлением были хищения государственного имущества в скрытой форме. Так, близорукие ротозеи или чуждые элементы, попавшие в госаппарат, нередко продавали частникам неликвидные фонды предприятий по явно убыточным цепам. В других случаях аренда оформлялась па невыгодных казне условиях. Рабочие, трудившиеся на нэпманов, должны были помогать советским контрольным и финансовым органам разоблачать хозяев. Однако дело осложнялось тем, что на мелких предприятиях порой совсем не было коммунистов. К тому же частники всеми мерами старались уволить или как-нибудь выжить рабочих-активистов. XII Московская губернская партконференция специально рассматривала этот вопрос. Еще в 1922 году был опубликован циркуляр ЦК РКП (б) «О партийной работе на частных предприятиях».[5] При райкомах партии выделили специальных инструкторов для руководства работой партячеек на госкапиталистических и частновладельческих заводах, фабриках и мастерских, а также в магазинах и тому подобных заведениях. В организационном отделе нашего райкома РКП (б) была образована постоянная комиссия, ведавшая парторганизаторами таких ячеек. Она-то меня и наставляла, давая поручения.

Полезную практику приобрел я также, изучая статьи расходов. Лимит зарплаты служащего не должен был превышать 15 рублей. Однако кое-где наблюдался существенный перерасход. В трестах за ушедшими с работы людьми числилась авансовая задолженность. Пахло тысячными суммами, выброшенными на ветер. Порой встречались грубые растраты. А с другой стороны, не всегда хватало средств на неотложные нужды, например на расширение жилищного фонда. Многие рабочие жили еще в подвальных помещениях. На одну жилую комнату приходилось по району в среднем 4,2 человека.

Самой сложной проблемой оставалась безработица. К началу 1925 года около 10 тысяч трудоспособных рогоже-симоновцев с постоянной пропиской не имели работы. Молодые ребята, слонявшиеся по улицам, пополняли ряды хулиганов, а некоторые — и уголовников. Часть районных средств мы и направили на расширение набора молодых рабочих и работниц на такие предприятия, как «Искромет» и «Юная коммуна». Пришлось также разрешить временно частным кустарям брать себе учеников на основе особых трудовых соглашений. Дальнейшие мероприятия упирались в отсутствие необходимых денежных сумм. Следовало драться за каждую лишнюю государственную копейку, сурово пресекая «художества» нарушителей финансовой дисциплины.

К концу года мне удалось приобрести полезные профессиональные навыки, и я стал лучше разбираться в финансовых вопросах. Тем не менее все чаще и чаще испытывал чувство внутренней неудовлетворенности. Я отчетливо видел в большинстве жизненных случаев, что и как следует делать. Но далеко не всегда понимал, почему данное решение является правильным. Внутренняя взаимосвязь многих явлений в финансовой сфере оставалась мне недоступной. Причина была ясна: отсутствовала теоретическая подготовка.

Существовала еще одна проблема. С ней сталкивается, рано или поздно, каждый, кому приходится соприкасаться с достаточно ответственной государственной работой. Оказывается, далеко не всегда голые цифры, даже если они безошибочно отражают положение вещей, могут подсказать верный путь решения социальной проблемы. Вернусь к старому примеру. С точки зрения финансового плана выгоднее было, как свидетельствовали цифры, оставить прежние цены на билеты в кинотеатр «Таганский». Политически же требовалось поставить вопрос о поощрении детей трудящихся, даже в ущерб доходности культурного заведения.

Уже тогда я стал задумываться над этой стороной дела. К глубокому пониманию ее пришел, конечно, гораздо позже. А в те месяцы меня смущало, что я не знаю, когда можно всем этим пренебречь, а когда нужно, наоборот, руководствоваться. Нельзя же всегда полагаться лишь на классовое чутье. Значит, мне не хватает не только профессионального, но и партийно-политического образования. Получить же и то и другое можно было в вузе. И я стал стремиться в высшее учебное заведение еще сильнее, чем раньше.