Записки на айфонах

Так вот, как все помнят, в сентябре 1993 года Ельцин не поделил страну с парламентом и в центре Москвы началась стрельба из танков. Эпицентром боевых действий был тот самый Белый дом. Я жил через реку, мне был 21 год. Когда началась заварушка, я отдыхал на Оке с друзьями и палатками в изоляции от цивилизации. Всю дорогу домой в электричке я проспал и вышел на площадь Киевского вокзала в бодром неведенье о неприятностях на моей Родине, как малой, так и большой. Рюкзак был тяжелый, поэтому я решил взять такси, благо ехать две минуты. На мое предложение проехать до Калининского моста таксисты нервно смеялись, вздрагивали, говорили: «Нет уж, я жить хочу» – и давали газу. Я с раздражением, но без удивления отметил про себя, что люди возле Киевского вокзала сегодня особенно невменяемы, и потопал домой.

Дома мама провела краткую политинформацию, предостерегла от прогулок по Кутузовскому проспекту и стала выяснять, хорошо ли я кушал в походе. Баррикадами по соседству нас было не пронять, мы это уже проходили в 1991-м.

Район жил своей жизнью, с легкой поправкой на режим боевых действий. Соседи обменивались сведениями, какой магазин теперь закрыт и какие автобусы не ходят. На лестничном пролете был временно введен мораторий на курение – на стене, напротив общественной пепельницы из консервной банки, красовались дырки от пуль. Несмотря на явную опасность для жизни, возле Калининского моста толпилась тьма народу – в основном зеваки, но были и корреспонденты с телекамерами. Кстати, многие счастливчики, у которых окна выходили на мост, неплохо поживились, пуская телевизионщиков поснимать из окошка. Я, помнится, ездил наниматься на свою первую работу на «Автозаводскую». «Ну как там? Стреляют?» – спрашивали меня в отделе кадров. «Стреляют», – отвечал я. «Понятно, – говорили в отделе кадров, – трудовую книжку принес?»

Тогда, в двадцать один год, я очень смутно представлял себе, кто там хороший, кто плохой. Вроде бы Ельцин был хороший. Да меня это и не интересовало в моем тогда юном возрасте. Меня интересовала моя девушка, которая должна была вот-вот вернуться с отдыха. Мы как-то слегка поспорили о ценности наших отношений перед ее отъездом, и теперь мне не терпелось с ней увидеться.

Вика жила сразу за гостиницей «Украина», на 11-м этаже. Она прилетела вечером, мы созвонились, она звучала прохладно. Ее родители куда-то очень удачно уехали, и я сказал, что приду. Мама пыталась меня не пускать – с улицы слышны были выстрелы, то одиночные, то очереди. Теоретически была вероятность поймать шальную пулю, летящую вдоль по Кутузовскому. Я сказал маме, что пойду дворами, а проспект перебегу по подземному переходу.

Я вышел на улицу и почувствовал себя героем романа Ремарка – кругом смерть, опасность, а он идет под пулями навстречу своей любви… Людей не было, я быстренько добежал по составленному маршруту. Поднялся к Вике, позвонил маме, пообещал не стоять у окна. С 11-го этажа Белый дом был как на открытке. Мы потушили свет, чтобы не привлекать внимания, и начали выяснять отношения. Не помню уже, в чем была суть… Что-то из серии «любишь не любишь, плюнешь, поцелуешь». Среди ночи танк пальнул по Белому дому. Дом задымился, из окна показалось пламя. Мы говорили тихо, и из беседы вытекало, что нам пора расставаться. Это было грустно. Мы замолкали и смотрели, как пожар разрастается. Помню, в темноте на Викином лице даже играли блики от огня – горящий Белый дом в ту ночь работал у нас камином. Потом пили чай в темноте, вспоминали какие-то смешные случаи, рассказывали, кто как провел лето… Дом догорал, и я думал, что вот, и наши отношения догорают. Мы решили, что наш роман окончен, и под утро я пошел домой. Через год мы поженились, через восемь развелись, Белый дом починили, и все мы живем сейчас, как будто ничего этого не было.

Дышите ровнее

Доктор посоветовал мне поменьше нервничать. Прекрасный совет, док! Правда, это, как бы сказать, не только от меня зависит. Вы уж и всех остальных тогда тоже предупредите.

Чтобы, например, пришел я в банк, а там очередь, и только одно окошко работает. Подхожу к менеджеру – видите ли в чем дело, мне нельзя нервничать, а у вас такая ситуация, что могу не сдержаться. И менеджер срочно по селектору – внимание! У нас ситуация! Пришел человек, которому нельзя нервничать! И все сразу как забегали, как заобслуживали – вы не успели понервничать? Слава богу, пронесло!

Запретили мне нервничать? Ну, смотрите, доктор, я вас за язык не тянул. Вот телефон, звоните моему начальнику. А то я что-то нервничаю из-за денег. Вы ему только скажите, что нельзя, мол, сотруднику волноваться. Он сразу зарплату прибавит, начальнику-то и в голову не приходило, что я такой чувствительный. Да я тут списочек телефонов оставлю – автосервис, домоуправление, налоговая. Просто поставьте их в известность. Я бы и сам позвонил, но, боюсь, не сдержусь – а мне ж нельзя.