Записки на разбитой коленке

— С удовольствием, только он у Вас

— Как у меня? Я же тебе его отдал нести

— Правильно Глеб Семёныч, так Вы в такси его у меня взяли, посмотреть коробку и ещё спросили меня и Валантана:

— А там, точно фотоаппарат, а то чёто Лейка (Leica) написано, этих леек у меня на даче пруд пруди.

— Что! Вскричал Салтыкин, привставая с места, опять без фотоаппарата остались! — С той быстротой, как наш губернатор мог от спокойного состояния перейти к необузданному негодованию, я ещё не у кого не замечал. Валантан, успевший уже порядком привыкнуть к нам, со спокойствием питона, флегматично наблюдал. — Какой же ты осёл Егорка, — орал Салтыкин — два часа я в кассе за ним стоял, чтобы ты его посеял в такси, нет вы только на этого фраера посмотрите, я его кормлю, пою, одеваю, а он фотоаппарат до ресторана донести не способен.

— Так он у Вас в руках был последний раз Егор Степаныч.

— Молчать!

— Егор Степанич, почему вы всё время на всех кричите — неожиданно вмешался Валантан, удивив нас обоих

— И ты заткнись Валюха, не до тебя сейчас.

Неизвестно чем бы кончилось это противостояние, если бы официант не принёс блюда на позолоченной тележке. Увидев еду Салтыкин немного успокоился, поудобнее уселся за стол, и с любопытством рассматривал содержимое каждой тарелки, в независимости от того предназначалось она ему или соседу. Официант распечатал бутылку с белым вином, дал попробовать Салтыкину, тот поморщился но промолчал, а с золотистым содержанием Валантану, который после лёгкого глотка счастливо заулыбался, и закивал головой в знак согласия.

— Так это же камбала — воскликнул Салтыкин, а вы турбо, турбо.

— Да это рыба называется Тюрбо — не унимался Валантан

— Сам ты тюрба, говорят же тебе русским языком камбала, значит камбала — начинающий снова выходить из себя губернатор, не забывая при этом уплетать рыбу за обе щёки.

К Валантану подошёл кто то из обслуживающего персонала, и стал что то оживлённо ему рассказывать, после чего переводчик встал, извинился и ушёл в глубину зала. Через десять минут он возвратился с коробкой в руках на которой крупными буквами было написано Leica

— Так это же мой фотоаппарат! — вскрикнул Салтыкин

— Вы забыли его в машине, таксист возвратился и передал ресторану. Губернатор печально вздохнул и выпалил

— Ну вот, всё сожрали и даже не сфотографировали, ну совсем как нелюди, мать вашу. Официант отошёл на пару шагов назад от стола и щелкая пальцами, чтобы привлечь внимание стал фотографировать нас с разных сторон.

— А ну-ка Валюха позови мне шеф повара, пусть принесёт лучшее вино, что у них там есть в подвальчике, надо отметить это дело

— C’est pas vrai, — со вздохом — не Валуха, а Валантан, какое вино вы любите?

— Не ну, ты мне тут не начинай, мозги парить своим вином, пусть несёт самое дорогое какое у них есть

— Опять дорогое? — с отчаянием заголосил переводчик

— Да дорогое, а не тот компот, что мы пили за обедом

— Вы называете компотом, vendanges tardives d’Alsace? Ну знаете, это уже чересчур! Я конечно пойду за вином, но потом …… — Махнув рукой, так и не договорив, Валантан с торжественным видом напыщенного индюка двинулся в сторону кухни. Через десять минут он возвратился рядом с шеф поваром, который на подносе с гордостью нёс бутылку Château Pétrus 69 г.

В зале наступила тревожная тишина. Все с нескрываемым восторгом смотрели как огромная бутылка с красно-черной этикеткой уверено приближалась к одному из столов. В зале, кто то извинившись громко чихнул, все с укоризной посмотрели на него, словно он мог помешать священному ритуалу открытия бутылки.

Бутылку вина поставили на поднос, повар взял раскалённые до красна щипцы и сжал горлышко, чуть ниже где кончалась пробка, рядом стоящий сомелье одновременно кисточкой водил по горлышку. Горлышко откололось от бутылки и грохнулось вниз на поднос, под аплодисменты окружающих. Повар, с озорством подмигнул губернатору, который с удручённым видом сидел за столом и показал горлышко бутылки, на что тот недоуменно пожал плечами и вынуждено улыбнулся. Сомелье ловко налил в бокал вина и пригласил попробовать. Салтыкин, прищурив левый глаз, посмотрел на свет люстры вино, залпом опустошил пол бокала, крякнул и вопросительно уставился на недоумевающих работников кухни.