Паскаль РљРёРЅСЊСЏСЂ — РѕРґРёРЅ РёР· наиболее значительных писателей современной Франции. Критики признают, что творчество этого прозаика, РїРѕ праву увенчанного РІ 2002 РіРѕРґСѓ Гонкуровской премией, едва ли поддается привычной классификации. Для его образов, витающих РІ волшебном треугольнике между философским СЌСЃСЃРµ, романом Рё высокой поэзией, РЅРµ существует готовых выражений, слов привычного словаря.Р' конце IV века нашей СЌСЂС‹ пятидесятилетняя патрицианка, живущая РІ Р РёРјРµ, начинает вести дневник, точнее, нечто РІСЂРѕРґРµ ежедневника. РќР° вощеных табличках РѕРЅР° записывает СЃРІРѕРё РїРѕРєСѓРїРєРё, финансовые поступления, забавные Рё трогательные сценки. РќР° протяжении двадцати лет, РїРѕРєР° ведутся записи, ветшает Римская империя, усиливается мощь христианства, готы трижды осаждают Р РёРј, Р° Апронения Авиция скрупулезно указывает, сколько мешочков золота поступило РёР· провинции, напоминает себе, что надо добавить РІ РІРёРЅРѕ три ложки снега, следит Р·Р° полетом ласточки, бесстрастно или СЃ внезапной горечью фиксирует приметы собственной старости, одряхление друзей Рё любовников. Р
Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза18+Паскаль Киньяр
ЗАПИСКИ НА ТАБЛИЧКАХ АПРОНЕНИИ АВИЦИИ
I. ЖИЗНЬ АПРОНЕНИИ АВИЦИИ
Апронения Авиция родилась в 343 году. В это время империей правил Констант[1]. Она прожила на свете семьдесят один год. Эта знатная, влиятельная женщина, истинная патрицианка, большую часть года проводила в своих римских дворцах или на роскошной вилле, построенной на склоне Яникульского холма[2]. В ее письмах и дневниковых записях, которые она вела наподобие Паулина и Рутилия Наматиана[3], читатель не отыщет ни единого упоминания о гибели империи. Либо она не снисходила до того, чтобы замечать подобные события. Либо внутренняя сдержанность мешала ей высказываться — более того, диктовала необходимость вести себя так, будто вокруг ровно ничего не происходит. Это презрение — или безразличие — стоило ей презрения и безразличия историков к ней самой. Смерть Магнуса, казнь Галла, приход к власти над империей Юлиана, Йовиан, Валентин, Валент[4] — ни одно из этих имен не слетает с ее уст. Она видела бесчинства Алариха в Риме[5], но единственная ее забота — описание мерцающих волокон утреннего тумана или рыбаков, увиденных вдали, на Тибре.
Битва при Мурсе, битва при Аргентории, битва при Марсианополисе, бой под Андринополем[6], волны нашествий франков, алеманнов и саксов в Галлии, вторжения готов и аланов в Паннонию, бастарнов и гуннов на берега Дуная, саксов в Британию, вандалов и свевов в Испанию[7] — ни одно из этих бедствий не нашло отзвука в ее дневнике, тогда как все вокруг содрогалось от грома сражений, словно кровь жертв, обагрившая мостовые Рима, сожженные поля и мрамор разграбленных, поверженных в прах дворцов оставалась для нее невидимой. Она была моложе Симмаха и Амвросия[8]. Она была старше Августина и Иеронима[9]. Через своего отца, Децима Авиция, она была связана с Веттием Агорием Претекстатом и Аконией Фабией Паулиной, с Вирием Никомахом Флави-аном, с Рустинианой, Ликорис, Лампадием, Меланией Старшей и Анициями[10]. Правду сказать, многочисленные родственные и дружеские связи Апронении Авиции определить тем более трудно, что ее второй брак безнадежно спутал все нити этой сложной паутины отношений, в которой и с самого-то начала почти невозможно было разобраться.
В 350 году салические франки завоевали Токсандрию[11]. У Апронении Авиции появилась няня по имени Латрония, молодая женщина, родившаяся во времена Константинова Двадцатилетия[12] в окрестностях Сетии; три года спустя, в возрасте двадцати двух лет, она умерла ужасной смертью, изнасилованная и разрубленная на части под конец пиршества, гостями Децима Авиция и, вне всякого сомнения, им самим. В 357 году, когда Меммий Витразий Орфит вторично стал префектом Рима, а Секст Клавдий Петроний Проб — проконсулом Африканских колоний, Децим Авиций выдал свою старшую дочь, Апронению Авицию, за Аппия Ланария. В том же году в Нумидии[13], в Фагасте, маленький тщедушный африканец с рахитичными конечностями, едва умевший ходить и отзывавшийся на имя Августин, играл в тенистых уголках ослепительно белых, залитых жгучим солнцем улочек, неуклюже бросая камушки в перепелок и ручного соловья. Это был сын декуриона[14] Патриция. Его мать — почти ровесница Апронении Авиции; она исповедует христианскую веру, имеет легкую склонность к выпивке и зовется Моникой.