Записки начинающего феодала

— Если не справишься, решение не сможешь принять — в Пуэбло его тащи, — снова повернулся я к Ансельмо. — Я приму. Но если вопиющие факты будут — можешь сразу на ближайшем дереве повесить. И нового старосту заместо сразу назначь. Только это… — Тяжело вздохнул, представляя, сколько на квестора вешаю работы. — Нет, вначале — Аквилея. Вместе поедем, я на север, ты на запад. А оттуда сделаешь турне по графству. И да, можешь делать проверки работы ЛЮБОГО старосты. Виселицами не злоупотребляй, если что в Пуэбло тащи, но по рукам супостатам давай.

— Слушаюсь, ваше сиятельство! — вытянулся по струнке квестор. Поход в Аквилею с отроками, профессиональными военными, даром для него не прошёл.

Таких жалобщиков было ещё четверо. Ансельмо всё записал, обещал разобраться, но после, как время будет. Составит маршрут, покажет мне перед отъездом в Аквилею.

— А если задержусь… Может помощников пошлю? — спросил он.

— Нет, — покачал я головой, — нельзя помощников. Если задержишься — лучше позже поедешь. Потому, что право вершить суд имеет только граф. Ты — его рука, его магистрат, я доверяю тебе проверку на казнокрадство и воровство, доверяю вершить суд за такие преступления если доказательства вопиют. Но уже твои помощники — лишь помощники графского квестора. И прав на принятие решения от своего имени я им дать не могу.

Ансельмо вздохнул.

— Дел у меня что ли больше нет, по графству ради старост мотаться? После этой поездки ещё больше дел навалится, разрази меня гром!

— Думай, Ансельмо, как выкрутиться. У тебя голова не только чтобы шляпу носить. И набери себе помощников. Много не надо, но чтобы были толковыми и расторопными. Могли справиться с поставленными задачами. Если в крепости — выкупи, деньги у тебя есть.

— Прямо из крепости? — округлил он глаза.

— А что тебя смущает? — усмехнулся я и побрёл к скучающему Дружку. Поедем, установим этот грёбанный камень, а алкоголики-тунеядцы пусть начинают копать. Работы им до весны хватит.

ФСИН пока создавать не буду. Создам одновременно преторство (МВД), ФСИН и МинЮст, по мировым судьям. И сразу разграничу ответственность. Пока пусть Эстебан порулит — Прокопий ему доверяет, но я не Прокопий. Справится — повышу.

* * *

— Ну как?

— Сладко… — потянул мальчишка. Сын вольной кухарки, заводила их компании, то есть замковой стайки ребятни. Мы тоже когда-то участвовали в делах такой же стайки, и, несмотря на то, что чувствовали, что наши родители тут главные, неформальными лидерами не были. Ни я, ни Астрид. Разумеется, нас никто не обижал, мы никогда не были в стайке на последних ролях, но именно неформальными заводилами быть не получалось. Дети это святые люди, они не видят социальной разницы и воспринимают всех такими, какие есть, без наносного сословного и иерархического.

— Ещё хочешь? — непроизвольно улыбнулся я мыслям. Желаешь понять кто рядом — посмотри на реакцию ближайшего ребёнка.

— Хочу! — уверенно кивнул мальчонка. Наших ему лет десять, рассудительный. И, кстати, вовсю уже помогает матери, правда время на игры всё равно остаётся. В замке жизнь легче, чем в окружающей его пасторальной средневековой действительности.

— Держи! — протянул ему второго «петушка». Часть сиропа мы разлили по небольшим стаканчикам, в которые воткнули соломинки. И теперь получились тёмные коричневые цилиндрики сахара, горько-сладкого, с карамельным привкусом, на палочках, как петушки из моего детства. Правда, без формы, просто твёрдые куски. Формы потом будем делать, сейчас надо было понять, что такое вообще возможно. И коричневые, ни разу не прозрачные — обидно, но и тут будем работать. Хотя на самом деле местным и так зайдёт — кроме меня тут сахар и леденцы некому и не с чем сравнивать.

— Следующий! Кто следующий? — обернулся я ждущей вердикта стайки из полутора десятков ребятишек от шести до двенадцати лет(наших, местных от четырёх до девяти).

— Мне! Мне!

— Я!

— Можно мне! — заверещали почти все одновременно. Но в забеге победила дочка конюха лет восьми (шести), растолкавшая конкурентов и горделиво вышедшая ко мне вперёд:

— Дядя граф, я хочу! Можно я?

Отваге смелых поём мы песню. Заслужила.

— Можно. Держи! — И ей достался кусок на палочке. Самый большой из оставшихся. На всю ребятню «петушков» не хватит, только самым-самым, остальным так раздам, кусками. Но самым смелым — поощрение, «не так, как у других». Эволюция наше всё, пусть привыкают к естественному отбору. — Трифон, как там, получается? — уточнил я сводки с главного снабженческого фронта.