Записки наемника

Остаток ночи я провожу будто в кошмаре. Вздрагиваю при каждом шорохе. Утром перегружаю гранаты в свою сумку и ухожу в город. Убеждаюсь, что за мной не следят. Иду к морю. Берег пустынен. Ласковые зеленоватые волны с шипением набегают на песок. Забредаю подальше от пляжа, и в небольшой бухте топлю гранаты, заваливаю их галькой. Над моей головой пролетают чайки и резкими противными криками спрашивают меня, чем я занимаюсь.

Глядя на рябую поверхность моря, я замечаю, что она уже не выглядит светло-лазурной. Мне видно, как в чистой воде плавают темные скопления водорослей, медленно раскачивающиеся у самого дна. Море, отступая от берега, становится все темней. Из лазурного оно «перетекает» в голубое, затем – в зеленое и, в конце концов, в темно-синее.

Неожиданно я слышу гудение, и совсем близко вижу на этой темно-синей глади Черного моря белый гидроплан. Это обычный АН-2 на поплавках, но добротно выкрашенный в белый цвет. Частный самолет, отмечаю я, какая еще государственная организация будет красить самолет в белый цвет? Да и рядом огромный многоэтажный шикарный особняк, к тому же за капитальным забором. Это, скорее всего, владелец самолета. Ну, Кавказ! Уже имеют собственные самолеты в то время, когда по всей стране люди живут от зарплаты до зарплаты.

Я отметил, что двигатель работает, пропеллер вращается, а человек, судя по всему, пилот, задрав голову вверх, разглядывает из-под ладони берег. Хочется верить, что он все же не обратил внимания на меня и не заметил «моих» боеприпасов.

Теперь необходимо разыскать Людмилу. Вместо того, чтобы лежать на пляже и смотреть на облака, я вынужден работать. Работать на черт знает кого.

…Надежда увидеть Людмилу ничтожная, уже прошло три или четыре дня, а я все кружу по городу, в карманах у меня по гранате. Стараюсь не попадаться на глаза таксистам. Люди судачат об убийстве в гостинице. Труп обнаружили на второй день.

Две ночи я не ночевал в гостинице. Подходил к зданию, смотрел на горящие окна и не осмеливался войти. В комнате Наташи каждый вечер сидят три абхазца. Каждый раз из гостиницы выходят только двое. Тот, которого назвали Цейба, не выходит. Наташа не потеряет ни одной ночи.

На третий день я пришел в гостиницу днем. Мои враги, в конце концов, не решатся поднимать шум на людях и среди белого дня.

Наташа, услыхав шум в моей комнате, решила не терять и дня… Под красным халатом у нее одна комбинация. Цейба, кажется, не очень ей нравится.

– Милый, где ты был? Тут у нас убийство произошло. Милый, как давно я тебя не видела!

Я уже проворонил две ночи, но, кажется, Наташа поможет мне наверстать упущенное. Она в пылу атаки что-то бормочет о презервативах. Пользуюсь ли я ими? О, да! Но где их взять? У меня в карманах можно найти только пару боевых гранат, даже если я в отпуске и ехал заниматься именно тем, когда позарез нужны хорошие презервативы.

Стоит душная и горячая погода. Давно не было дождя. Тела наши липкие.

– Где ты был? – допытывается Наташа, – где ты был?

Я настораживаюсь. Почему она выспрашивает меня?

– Я потеряла без тебя три ночи!

– Две, – уточняю я и успокаиваюсь. Теперь мне понятно любопытство женщины.

Вечером к Наташе приходят ее знакомые абхазцы. Во главе с тем, кого зовут Цейба. Не обнаружив Наташи в ее комнате, они стучат в мою. Открываю. Входят все трое, как в собственный дом. Иронизирую:

– Проходите, гости дорогие…

– Нет, мы не гости, это ты гость, мы здесь хозяева. Это Абхазия, а мы абхазцы. Здесь все наше, – говорит Цейба то ли в шутку, то ли всерьез.

– И девушка ваша…

– Да, это наша девушка, дорогой.

– Я не против, что ваша. Ваша, так ваша. Забирайте… Но хочет ли она быть вашей?

Наташа моргает глазами. Ей не хочется уходить от меня таким образом, но ей также хочется поболтать с веселым и молодым Цейбой. Она приглашает на бутылку вина в свою комнату и меня.

– А кого тут у вас убили? – начинаю я наводить справки.

– Шакала одного… Мокрушника… Он на местного пахана работал. Но скоро его выгоним. Мы здесь хозяева, а не грузины.

Разговор переходит на афганскую тему. Рассказывает Цейба, который, как оказывается, сам там не был. Рослые абхазцы молчат. Они там были. Поэтому-то и молчат. Все, кто там побывал, предпочитают молчать. Вообще, слишком много людей побывало в этом аду, и оттого им неинтересно слушать рассказы об Афганистане тех, кто там не был.

Мое молчание нравится двум рослым парням. Мы оставляем коротышку с Наташей и идем пить лучшее вино в городе. Так говорят абхазцы. Еще они говорят, что скоро загорится земля.

Мы пьем лучшее вино в городе, едим лучшее мясо с лучшим зеленым луком и лучшими помидорами. Абхазцы оказываются отличными собеседниками. Они все время молчат: Потом они ведут меня к себе домой и опять угощают самым лучшим вином в городе. Я ем фасоль. Она страшно наперчена. Я ем салат из крапивы, чеснока и грецких орехов. Вино булькает в желудке. Эти ребята – отличная охрана. Это природные нукеры. У них инстинктивная тяга охранять кого-либо. Этим пользуется Цейба. Теперь они будут охранять меня. Если потребуется.