Записки наводчика СУ-76. Освободители Польши

Мы тогда не знали, что в эти дни вся наша дивизия вела оборонительные бои. Чувствовалось, что наше наступление наткнулось на что-то твердое и продвижение вперед давалось нелегко, ценой трудных усилий и потерь наших ребят. В это время весь фронт готовил новый удар по гитлеровским войскам. Группа армий «Висла», которой командовал Гиммлер, имела четкую задачу – всеми силами и средствами не допустить нас к морю, удержать на померанской земле, тем самым оттянув часть наших войск от главной цели – Берлина. Немцы постоянно получали подкрепления из самой Германии, а также и из войск, находившихся в составе курляндской группировки.

Даже на нашем участке разведчики привели языка, который был из части, прибывшей на пополнение несколько дней назад из Латвии. В ходе боев его часть была сильно разбита, и ее остатки сведены в группу с такими же малочисленными группами из состава других частей. Это понятно, что немцам ничего не оставалось, как сводить осколки в единое целое. Не зря Семен Поздняков как-то за очередным общим обедом сказал: «Бьем, бьем их, гадов, а их все больше и больше. Откуда-то берутся, как вши плодятся». Тогда ему Серафим Яковлевич ответил, что и как. Но от этого на душе легче не становилось. Мы знали, что снижать активность боевых действий нельзя. Мы наступали постоянно, и хоть продвижения порой и не имели, а в душе все равно жил наступательный дух. Это нас, естественно, бодрило, и носа мы не вешали, даже когда были неудачи.

Гитлеровцы сопротивлялись отчаянно, это чувствовалось по постоянным и ежедневным контратакам, которые отражать приходилось почти каждый раз на новом направлении. Как потом выразился наш командир – это у нас была активная оборона. Пусть так, но мы все равно считали себя в наступлении, и поэтому, когда с нашей стороны началась сильная огневая подготовка по позициям немцев, мы это восприняли как продолжение нашей наступательной работы, усиление натиска. И все же наступать нам было тяжело, чувствовались наши потери, которые мы понесли в ходе наступления от Нарева до Вислы и от Вислы до Хойнице. Такое положение было во всех подразделениях, а в пехоте это было очень заметно. Во взводах было по восемь – десять человек, а пополнения поступали очень скупо. Правда, госпитали наши, и армейские, и фронтовые, возвращали немало ребят, но этого было явно мало.

Техники также не поступало. Не знаю, как в других частях, но у нас это было заметно. Только половина самоходок были боеспособны, а остальные либо требовали ремонта, либо остались на дорогах войны, как памятники героических боев наших ребят.

И все же мы наступали.

Местность была неудобная для ведения наступательных операций – много лесных массивов, заболоченных участков, реки и речушки и ни одного исправного моста. Как тут наступать? Только выберемся из низины на более ровное место и повыше, так нас сразу же накрывает сильный артиллерийский огонь. Потому что такие места немцами заранее пристреливались, и при появлении наших войск открывался огонь на поражение. Выскочить из такого ада всегда нелегко. К нашему счастью, начала улучшаться погода, и наша авиация стала помогать нам, как только могла.

С появлением наших Илов немецкие батареи умолкали, и начиналось прочесывание немецких позиций. Душа радовалась, когда мы наблюдали работу этих замечательных «утюгов». У нас была хорошая связь с самолетами. Командование отлично наводило их на цели, и после их обработки нам становилось значительно легче. Даже наши экипажи иногда пытались вступать в переговоры с летчиками и давали им целеуказания. Я не раз слышал такие переговоры по радио, они шли открытым текстом.

В этот день мы почувствовали, что немцы не выдерживают нашего натиска и начали в разных местах откатываться. А мы не оставляли их без внимания, продолжали вплотную преследовать, чтобы не дать закрепиться, иначе опять придется самим же ломать очаг сопротивления. Впереди был небольшой городок Бюттов, который нам предстояло отбить.

Многое из памяти выпало, ведь прошло столько лет. Восстановить события тех лет сейчас трудно без записок, которые я делал в те дни в своем блокноте. Особенно меня интересовали встречи с людьми, с которыми меня сводила военная судьба. Но так уж получилось, что этому блокноту не суждено было сохраниться, он сгорел в машине вместе с другими бумагами, и мне не удалось воспользоваться теми записями. Но некоторые записи мне запомнились, и теперь они стали основой для настоящих воспоминаний.

Был у нас замечательный офицер, я уже о нем говорил, на все руки мастер, и, как в таких случаях говорят, у него были золотые руки. Да, многие экипажи были благодарны старшему технику-лейтенанту Маргулису за то, что он быстро восстанавливал самоходки после того, как пушки выходили из строя.