Записки несостоявшегося гения

скучать понапрасну, своего лучшего кореша-однокурсника Олега Добут-Оглы, милого, доброго Олежку, который уже много лет живет в Португалии. И очень может быть, что и

он сейчас иногда вспоминает те похороны…

Виновник события проживал на Забалке, и только попав к нему в дом и вынув из

кожаного чехла зеркальный фотоаппарат «Зенит», я обнаружил, что в нем нет пленки. Я

чертыхнулся и тихонько сказал об этом Олегу. На его лице тут же появилась глупая, не к

месту, улыбка.

Делать нечего, раз ружье вынуто — надо стрелять, не признаваться же теще в

собственном разгильдяйстве. И я стал как бы взаправду, для пущей достоверности, искать

наиболее выгодные ракурсы для съемок покойного. Я подходил и с той стороны, и с этой, деловито прицеливался, чтобы каждый присутствующий мог убедиться, каким важным

делом занят рослый студент, муж их красавицы-Люсеньки. Может быть, так бы это и

сошло с рук тихонько, но тут, как на грех, в комнате появилась назойливая крупная

зимняя муха. Откуда она в доме взялась, одному богу известно, скорее всего, это было

просто посланное нам небом очередное испытание.

Причем эта дрянь, будто чувствуя мою готовность сделать новый кадр, каждый раз

начинала кружить рядом и в последний момент неизменно норовила сесть на дедушкино

лицо, точнее, на самый кончик его бледного, в темных прожилках, носа. Олег пытался

помочь мне, сгонял рукой муху, но где там, с завидным упорством эта жужжащая тварь

снова и снова возвращалась на насиженное место. Дед лежал внешне безучастно, как

будто происходящее его совершенно не трогает. Участников похорон такое невиданное

зрелище явно заинтересовало, и они стали удивленно переглядываться. Я избегал

встречаться с Олегом взглядом, чтобы громко, в голос, не рассмеяться. Он тоже с

большим трудом сдерживался. Если бы я не был свидетелем и даже активным участником

этой сцены, то никогда б не поверил, что такое вообще возможно: муха кружила над

дедом, как привязанная!

Мне бы спрятать фотоаппарат да выйти из комнаты, но я уже так вошел в процесс, что не мог остановиться. Это было какое-то наваждение! Я упорно наводил на покойника

свою зеркалку, и так же упорно проклятая муха раз за разом садилась на облюбованный

ею нос…

Кончилось тем, что наглое насекомое, наконец, дало слабину: село на дедов

пиджак в районе верхнего нагрудного кармана, полагая, очевидно, что там можно, наконец, отсидеться в покое. Как бы ни так! Это была его последняя посадка. Мой друг, трясущийся от еле сдерживаемого смеха, не выдержал, оглянулся украдкой и изо всех сил

хлопнул по опостылевшей мухе. Я замер. Труп содрогнулся, и у него открылся рот. Это

было так странно, что мы с Олегом, не веря своим глазам, чуть не потеряли сознание.

На этом наши приключения не окончились. Видя, что я прекратил снимать, Таисия

Ивановна тут же предложила поучаствовать мне в переноске покойного, на что я деланно

оскорбился: зачем же тогда я с собой брал фотоаппарат, кто здесь, кроме меня, справится

с ответственнейшей задачей фотосъемок покойного на его последнем марше?

В общем, пришлось мне ходить поодаль от процессии, время от времени щелкая в

сторону скорбящих родственников незаряженным фотоаппаратом. А Олег, не посмевший

ослушаться моей строгой тещи, обиженно отводя от меня взгляд, грустно тащил в

компании таких же пяти бедолаг гроб неизвестного ему старика, радуясь хотя бы тому, что покойный был мелкой комплекции. Разве такое когда-нибудь забудешь?

Мы с Люсей вместе прожили четыре года. Потом расстались. Она вышла замуж за

хорошего человека, родила от него дочку Инночку. Сегодня обе ее дочери — взрослые

замужние женщины, живут со своими семьями в Израиле. Естественно, моя милая

Люсьена уже давно бабушка. Она прожила достойную жизнь, много лет назад усыновила

ребенка своей умершей двоюродной сестрички, жившей в Одессе. И это притом, что

26

родной его дедушка, сводный Люсин брат Сергей, по профессии инженер-электронщик, человек одинокий и неприкаянный по жизни, взвалить на себя хлопотные обязанности по

воспитанию сироты в свое время не решился. Люся и ее муж Алексей, старший офицер

милиции, не дали пропасть Вадику, вырастили и воспитали его, дали хорошее

образование. Так поступают добрые приличные люди. И если в начале этой новеллы я с

удовольствием описал некоторые безобидные шалости моей первой супруги, от которых, в конечном счете, никто особенно не пострадал (зато жить всем вокруг становилось

интереснее!), то теперь, когда пришел час подводить итоги, можно честно сказать, что она

прошла достойный путь, и поступки ее взрослой жизни вызывают только уважение.

Мне на нее обижаться нечего. Что было, то было. Люся трактует свой уход от меня

известной истиной, мол: «в одной берлоге два медведя не уживутся». Единственный

неприятный отголосок тех лет — когда мне приходится, если заходит речь об Инночке, Люсиной дочери от Алексея, объяснять степень своего родства с ней словами «сестра

моей дочери». Звучит, на первый взгляд, не очень понятно, после легкого пояснения все

становится ясно, но почему это меня, даже спустя столько лет, смущает и коробит?

===============

ГИГАНТ ПЕРИФЕРИИ.