Записки несостоявшегося гения

женой, то во втором — исключительно за вашим покорным слугой. Жена подтвердит: стоит ей предложить мне что-нибудь сделать, я, сохраняя последнее слово за собой, говорю «хорошо» и немедленно приступаю к выполнению. Люблю быть хозяином

положения!

Есть у меня дочь Рая. Они с мужем живут в Израиле. Не потому, что там очень

хорошо, а потому что очень плохо было здесь, когда они уезжали. Говорят, судьбы детей

423

часто повторяют судьбы их родителей. Не знаю. Ей, кажется, в свое время нравилась

педагогика. В пятом классе она даже помогала бабушке проверять тетради учеников

своего папы. Но учителем не стала: Раису Бронштейн исключили за прогулы со второго

курса Херсонского пединститута, как когда-то за то же самое вышвырнули из Одесского

холодильного ее папочку… Интересно, правда?

Раечка работает в американской фирме, занимающейся во многих странах мира

торговлей сувенирами для туристов. Подчеркну: очень дорогих сувениров для очень

богатых туристов. Живет она на севере Израиля, в Тверии, где три поры года: весной -

зимой — осенью, — нет отбоя от отдыхающих. У нее склонность к языкам, что весьма

помогает ей в деятельности менеджера по урегулированию конфликтов с покупателями.

К ивриту, который она схватила очень быстро, причем, на академическом уровне, можно

присовокупить английский — беглая речь и грамотное письмо, немецкий, французский, сейчас увлекается восточными языками. Когда после шестимесячных курсов ульпана ей

предложили выступить на сионистском форуме, как представителю новой волны

эмиграции, она удивила многих своим ивритом, а на вопрос, как ей это удалось, сказала, что ее отец — директор еврейской школы в Украине, а она, наверное, неплохая дочь, и тяга

к языкам у нее наследственная.

Все были очень тронуты, а особенно я, когда узнал об этом. Поэтому через несколько лет, когда я сам надумал учить иврит и мой педагог стал удивляться моим успехам, мне, в

свою очередь, не оставалось ничего другого, как заявить, что это у меня наследственное: может же папа пойти в свою дочь…

Не знаю, стало ли для Раечки трагедией отсутствие высшего образования, но

неполучение его в формате Херсонского педина вряд ли ее сильно удручает. Они с мужем

живут в прекрасном курортном центре; имеют квартиру, по сравнению с которой, моя –

жалкая конура; нормально зарабатывают. А если бы она оставалась дома и работала

учительницей, испытывая постоянные удручающие нехватки? И не пришлось ли бы ее

Сереже идти к «браткам», чтобы прокормить семью? Тем более, навыки бывшего

спецназовца привели бы его дома именно к этому. В общем, как есть, так есть. Я рад, что

у моей дочери-нееврейки хорошая наследственность. А какие она пишет прелестные

рассказы-миниатюры…

Стыдно признаться, но эти жемчужины помогли мне узнать себя: никогда не

думал, что я завистлив. Если бы она еще не пошла в меня благородною ленью…

Несколько слов о политике. Сидящие здесь знают, что я какое-то время увлекался

местными политическими игрищами. Иногда в самом жестком полевом варианте: с

мегафоном в местах наибольшего скопления людей. Но чаще — в качестве, не побоюсь

этого словосочетания, мозгового центра шести избирательных кампаний. Выиграл пять, одну — проиграл. С кандидатом, который был самым порядочным и полезным для

общества человеком из всех других, проведенных мной в депутаты и мэры. Вот такие

бывают гримасы судьбы…

Кстати, все, кому я помогал обрести новую политическую жизнь, уже на второй

после выборов день обо мне забывали. Мне было интересно с ними во время нашей

совместной борьбы, они же — теряли ко мне всякий интерес после нее. Ничего страшного в

этом не вижу. Ведь важно не то, каким ты когда-то был дураком, а сумел ли из этого

вынести нужные уроки. Вот почему я несколько лет назад вступил в одну политическую

партию и думаю состоять в ней уже до конца. Моя партия — это я, моя жена Алла и наш

котик Киня. И в том, что они меня никогда не подведут, я уверен, как в себе. По крайней

мере, в нашем коте…

Говорят, в жизни каждого человека есть свой шанс, и важно не упустить его. В

среде литераторов когда-то бытовала притча о функционере от литературы Софронове, которому повезло поймать золотую рыбку, обещавшую, как это водится, выполнить три

его самых больших желания. И что, вы думаете, он сделал? Отнес рыбку в райком партии, считая, что там ему дадут больше. А ведь мог, по крайней мере, попросить у золотой

424

рыбки то, чем не наделяют никакие райкомы: писательский дар, например. Которого, судя

по его произведениям, был напрочь лишен… Не буду осуждать этого инженера

человеческих душ. Возможно, и мне попадались золотые рыбки. Но то ли слишком тихо

они просили меня о пощаде, то ли со слухом у меня было не очень, но я их, кажется, съедал с завидным постоянством, так и оставшись во многих своих начинаниях не

реализованным. Что ж, если мои услуги не понадобились человечеству, разве не оно

потеряло от этого больше?!

И подхожу к последнему. Шестьдесят — это возраст, когда человек может окинуть

трезвым взглядом свой жизненный путь и дать оценку, сложилась его судьба или нет.