Записки невролога. Прощай, Петенька!

Понадобилось мне освежить замшелую память, для творческого акта. Выяснить, с чем ходят доктора-кардиологи-реаниматологи-анестезиологи. Что они носят, скажем, в карманах, всякие трудовые мелочи.

Ну, вот у невропатолога, например, теоретически (!) в кармане может оказаться сантиметровая лента. Измерять окружность рук и ног на предмет похудания и атрофий. Никто, понятно, этот сантиметр не носит, однако поводы бывают.

У медсестры бинтик может лежать.

У санитарки – ключ от узельной.

Звоню приятелю-кардиологу:

– С чем вы ходите по больнице, что носите?

– Ничего! Ну, совсем охуевшие носят фонендоскоп или там маску… А так – ничего!

Записал себе слово в слово, так и будет звучать.

Творительный падеж

Выполняю медицинский перевод. «Аблятивные процедуры».

– А, блять, – сказал доктор и выключил аппарат ИВЛ. – Ничего не получится.

Жизнь играет красками

По ходу написания сценария медицинского сериала моему соавтору пришла в голову дикая мысль: пусть пациентка плачет цветными слезами! Возможно ли это?

Я позвонил для очистки совести товарищу из реанимации.

– Видел ли? – спрашиваю.

– Видел, да! От лекарства. Туберкулезник был один со смешной фамилией. Чудовище. Нет, это не фамилия…

– Плакал?

– Да! Но слез этих еще нужно было добиться…

Крючок

Мимо дачи случился проездом мой доктор-приятель, который работает в реанимации.

Пообщались.

Пошли на озеро, постояли у воды, покурили.

В воду вошел человек с огромной гулей, выраставшей из загривка. Здоровая такая штуковина, круглая, загорелая, от седьмого шейного позвонка – и до основания черепа.

Поплевывая и покуривая, я кивнул:

– Смотри, какая хуйня. Липома небось?

– Липома, – согласился мой друг.

– И не мешает же она ему. Нормально так, есть – и ладно…

– Так он, наверно, редко галстуки носит…

– Ну да. Крестик вон зацепился, держится как-то – вот и хорошо…

Профилактика бешенства

Идем мы с товарищем моим доктором по тропинке, за городом, отдыхаем. И звонит у него телефон. Подружка звонит. Доктор расслаблен, протяжен, интонаций не меняет:

– Собака покусала? Где она? Ну, чего… Попробуй за ней проследить. Да. Проследи за ней. Два дня. Если через два дня не сдохнет – ничего страшного. Что? Ну, тогда придется колоть… Не, тридцать… Да… Что – охуел? Это ты охуела… Проследи, говорю, за собакой. Если не сдохнет – все в порядке… Походи за ней. Да. Два дня…

Групповая психотерапия

Наркология.

Психологический шабаш: терапевтическая группа. Великий бал у сатаны, за роялями – лично Берн, Адлер и Фредерик Перлз; когнитивисты разносят брошюры, бихевиористы исполняют канкан.

Психолог, лопающийся от нутряных соков, чертит схемы: круги, круги, сплошные круги. Все они пересекаются, все взаимосвязаны.

В кругах – пояснения. Ну, «воля», допустим, или «мать», или «детское Я», или «решение».

Очень сложная схема. Много безвыходных кругов.

Вдруг – мрачный голос из зала:

– А сто грамм-то где?

Шок. Паника.

– Что?.. что?..

– Ну, сто грамм-то где, я спрашиваю? На чертеже вашем?

Психолог заволновался, забегал, пока его не остановили жестом и тем же голосом не разъяснили, где находятся пресловутые граммы и зачем они нужны самому психологу – чтобы не лишиться, скажем, работы, ну и еще для ряда важных дел.

Святцы

Почему не производят имена от медицинских терминов? Они куда благозвучнее, чем революции с тракторами.

Интерстиций, Параметрий, Эпителий – по-моему, очень неплохо звучит, особенно в клерикальной среде.

Меконий Эпикондилит. Альвеола. Карцинома. Фистула. Писательница Рубия Сурфактант. Журналист Скротум Пиогенный, псевдоним – Варикоцеле.

Гештальты

Побеседовал со старым товарищем, хирургом-урологом К.

– Как дела? – спрашиваю. – Что нового говорит современная наука о стоянии фаллоса?

– Да вот не далее как намедни растащили нас с главным урологом по углам! Чуть не подрались! Я ему спинальника показываю, с анатомическим перерывом спинного мозга! При чем тут, говорю, психотерапия?

– Это ты зря. Утешить никогда не помешает.

Тревожный крест

Напомню избитую истину: поскребешь великолепие – и откроешь, что ничего не меняется.

Зашел я давеча по дельцу в одну богатую клинику. Платную. Там прижился заведующим отделением мой однокурсник.

Ну, все там блестит! Все сияет. Бахилы. Турникет. Консьержка в стеклянной клетке.

И сам мой товарищ заматерел, пополнел, седой весь, в очках дорогущих, начальственные нотки из него излетают. Короче говоря, любо-дорого посмотреть.

Привел он меня в сестринскую, где кухонный комбайн, пить чай.

Сидим так, беседуем.

И вдруг вползает нечто кубическое в халате, сестра или санитарка. Лебезит и заискивает, просит прощения за отвлекание князя на две минуты. Держит в руках белую бумажечку. Вытряхивает из нее красный клеенчатый крестик, вырезанный.

– Вот такой подойдет?

Товарищ мой переменился в лице. Он побагровел. Седина встала дыбом.

Я засмеялся.

– Кто это вырезал? – отрывисто спросил заведующий. – Фамилия? Отделение?

– Ира из приемного…