Записки Никого

Наталья Сергеева Записки Никого

Темнота. Пустота.

Как вернуть ощущения и чувства? Даже закрыв глаза, я не слышу море, шум волн, скрип песка. Только помню. Помню эти звуки из своей прошлой жизни. Как дошел до этого? Говорю. Говорю. Говорю сам с собой. И никак не нахожу ответы. Сколько все это продолжается и сколько ещё продолжится? Даже смешно. И больно. Больно сильнее. Горло сдавливает спазм и хочется вскричать, выговорить, вырвать, выжечь. Все что угодно, лишь бы забыть. Лишь бы чувствовать. Как я устал. Я опустошен. Мне нечего скрывать, и, нечего сказать. Я не знаю, о чем писать, какую темную или веселую страницу открыть и препарировать. Расчленить на суд читателей, раскрыть червоточины, дойти до исступления и вырвать кусок себя, старого себя – умершего. Я – труп. Еще со школы нам вбивали в головы знания о живом и неживом. Неживое – я.

Мне пришлось готовиться несколько лет, чтобы наступил день, когда я решил – пора. Больше тянуть я не мог, меня настойчиво подводили к черте. Требовали жертву.

Готовился сначала только морально. Не точил ножа, не покупал пистолет, по ночам не выискивал ее на темных улицах – просто внутренне, мысленно, тайно ото всех привыкал к статусу убийцы.

Несколько лет привыкал. В итоге события занимают всего несколько часов, и ты смотришь назад, на потерянное время и ощущаешь себя дураком.

Боялся дрогнуть. Засмотреться в ее карие глаза и отступить. С того дня пришло решение – тренироваться на других, чтобы не сплоховать в решающий день. Выстоять. Не сдаться. Суметь. Могу сказать, что первый случай произошел вполне заурядно и совершенно бесцветно. Солнечным январским утром, я совершил первое в своей жизни убийство. Не было ни криков, ни отчаянного сопротивления, ни мольбы, просто накинул мешок на голову. Лишь привкус брезгливости. Все.

Чуть позже, когда я восстанавливал в памяти события того дня, меня всякий раз поражала одна мысль: как же просто все оказалось. В жизни никогда бы никому не поверил, если бы мне кто сказал об этом раньше, – однако так оно и есть. Дело как дело, не труднее любого другого. Как и везде, самое главное здесь – соответствующим образом настроиться, а потом, потом жизнь пойдет своим чередом.

Теперь я тайно жду, когда наступит подходящий момент и охота станет реальностью, когда она сделает ошибку, оступиться, забудется, оставит меня в прошлом. И у меня появится шанс. Шанс отомстить тому, кто стал моим душевным «палачом», кто одним взмахом руки сделал из меня никого. Ночью не помню уже кого именно года, я решил ее похитить.

Мир людей создал еще одного монстра, сам того не подозревая.

Легко сказать: «Забудь». Меня предали. Очернили, выпотрошили, ограбили. Если угодно – раздавили. Можно ли раздавить взрослого мужчину? Конечно. Это просто. Надо всего лишь отобрать у него все. В том числе последние остатки веры в человека.

Я не могу остановиться. Не могу попросить о помощи. Нужно держать себя в руках. Нельзя жаловаться и жалеть себя – это я точно знаю. Один раз пожалеешь – понравится. Это состояние очень быстро расслабляет.

Я привык к боли. К ней привыкаешь – мучительно медленно, она цепляется за тебя своими коготками, но ты учишься с ней жить, учишься с ней, как с человеком, договариваться. Я с ней разговариваю, как с другом, которого у меня никогда не было. Бессмысленный, безумный диалог. Я прошу ее отпустить меня на мгновение, на пять минут. Обещаю не двигаться. «Перестань», – требую я. Она, боль, меня слушается. Не всегда, через раз, но слушается. А потом приходит вновь.

Время идет. Я поедаю время. Мое воображение рисует картины морских чудовищ, что спокойно и методично поглощают будущее – то, что принято считать будущим. Мое будущее. Мне никак нельзя предаваться отчаянью, безволию, которая постоянно угрожает всему, что я когда-либо пытался делать. Бездна давно всматривается мне в глаза, заискивает, так и хочет подружиться. Сожрать. Я борюсь. Мои силы на исходе и это становится понятно сейчас как никогда прежде. У меня не бывает черной полосы, весь мой мир – чернота.

Уже утро. Очередное ясное летнее утро. Времени все нипочем, оно приходит, даже если ты просишь его остановиться. Мир устроен так. Так, что простой мальчишка из захолустного пыльного городишки может стать никем.

Нехотя встал с кровати и босиком дошел до ванной комнаты, попутно отмечая ноющую боль в сердце. Как предвестник. Предвестник скорой охоты. Надо взбодриться, прекратить ныть и откладывать все на завтра, на потом, никогда.

Тусклый свет над зеркалом отразил заспанное помятое лицо, некогда приятные черты поплыли, уголки рта скорбно опустились, только глаза еще что-то таили.

На тумбе валялся дневник, его обложка потускнела и местами полопалась. Скоро я ее обновлю. Еще немного. Хранитель моей жизни. Кажись, сожги его и все, нет ничего. Только пепел.

Мое отражение посмотрело на меня.

– А тут есть про то, кем ты был? – спросило оно, – Про то, как учился, влюблялся, просто жил, тоже есть?

– Это моя версия жизни, – сказал я, улыбнувшись, – и я буду стоять на своем.

Отражение засмеялось.