Записки Никто

Вот такие чувства завладели мной, когда я представил, что гибну за красоту. (Если вам смешно, то учтите, что я предельно искренен. А искреннее всегда выглядит неприлично детским и ужасно простым, почему мы и бережем его от посторонних, боимся выставить напоказ.) За красоту, как то, что ради самого себя. Употребляя выражения "красота ради красоты", "добро ради добра" мы сталкиваемся со структурами, закрытыми для времени, неподвластными ему. Вот в структуре, выражаемой словами "деньги ради пропитания", - время гуляет вовсю. В этом смысле, если опять вернуться к стихотворной строчке, красота выступает для поэта как абсолютное, то есть, грубо говоря, как начало и конец всего. Красота ради красоты - значит выше ее ничего нет. Ею нельзя пожертвовать, и именно по этой причине поэт мечтает во имя ее пожертвовать собой. Когда ясно видишь полную невозможность пренебречь красотой и ей подобным, возникает совершенно особое чувство. Ощущение вышеупомянутых праздника, счастья, просветления. Так радуется ребенок, нашедший маму, которую несколько минут назад потерял (вернее, от которой сам потерялся) в суете большого магазина. Красота, как весточка из мира, организованного по принципиально иным законам - есть спасение, а спасенный (скажем, от смерти или от ограниченности своего "я") - это тот, кто отдал себя ей.

Представь, что ты убегаешь от кого-то, и на бегу сбрасываешь с себя различные тяжести. Сбросил одно, второе, третье, взялся за четвертое - и вдруг отчетливо понимаешь, что распрощаться с этим - невозможно. Казалось бы, следует только раздосадоваться, ведь с ним бежать гораздо труднее, а ты, напротив, чрезвычайно рад своему открытию. Радуешься тому, что мешает тебе убежать от преследователей. Они догоняют, и ты их благодаришь. Не ведая того, они помогли тебе найти, узнать нечто, что увело тебя в область, где ни преследование, ни затрудненный бег не имеют ровным счетом никакого значения.

Не будь того, от чего нельзя избавиться, не будь того, ради чего можно и умереть - незачем было бы жить (бежать).

"Я жизнь отдам за красоту!" - восклицает поэт, потому что в пригрезившейся сцене ему увиделась максимальная наполненность жизни. Выражение "красота для красоты" - есть обозначение абсолютно полной, завершенной гармонии. Это предел. В том числе - предел мечтаний. В том числе - предел слов. Все страждущее находит здесь свое утешение. Все одухотворенное - смысл.

23

Почему искусство так много внимания уделяет душевным страданиям (равно как и радостям), и совершенно игнорирует физическую боль (равно как и физическое удовольствие)? Один из тех вопросов, постановка которых дает больше, чем сам ответ.

"Мне больно, мне так больно", - поется в песне, и все понимают, что имеются в виду терзания душевного порядка. Грусть расставания с любимой всего на каких-нибудь два часа становится поводом для нескончаемой поэмы, а ужасная страшная боль от тяжелой раны не удостаивается даже пары строчек.

На то имеется свой резон. В отличие от физического, душевное страдание обладает одним очень важным свойством: само по себе, оно на многое проливает свет, являясь, как ныне принято выражаться, знаковым событием. Душевная боль обязательно несет в себе информацию о том, кто ее испытывает. Физическое страдание, увы, ничего не сообщает нам о человеке. Добрый он или злой, романтик или прагматик, мудрец или глупец - из покалываний порезанного пальца не выводится. Они (покалывания) недостаточны с точки зрения характеристики владельца пальца. А вот из душевных мук всегда виден весь человек. "Расскажи, о чем болит твоя душа, и я скажу, кто ты". Душевное страдание преисполнено возвышенности - в нем непременно присутствуют бескорыстные мотивы. Душа никогда не болит за себя. О наличии души у по себе убивающегося говорить преждевременно. Душою болят по вечному. Этим и примечательны нелепые с точки зрения природы метафизические мучения. Рискну сказать, что душевное страдание - это всегда осознанный выбор. Оно не случайно, как случайно подскальзываются и ломают себе руки-ноги. Душевной болью откликаются лишь на то, что уже есть внутри. Душевной болью отзываются только по своей воле. К ней не может быть принуждения. Страдания души нельзя назвать и напрасными. Это закономерные события, наделенные большим внутренним значением. Не бывает зряшных душевных мук: они нужны тому, кто им предается. Так, боль за умершего есть продолжение любви к нему, его утверждение как безусловно ценного, и, в этом смысле, очень важно ее длить и усиливать.

О физической боли ничего такого не скажешь. Взятая сама по себе, она ни о чем нам не сообщает. Она всегда есть нечто случайное, навязанное, бессмысленное. Время, потраченное на ее

переживание не останется с тобой, не попадет в вечность.

24

Процентомания. "Хорошо ли то, что я сделал?" "Хорошо, процентов этак на 35". "А хорошо на 35( - это хорошо?" "Это хорошо на 35(".