Записки о большевистской революции

С этой точки зрения самым деликатным вопросом является вопрос командования. Молодая Красная Армия не имеет собственных командиров. Она вынуждена обращаться к старорежимным специалистам. Разумеется, большинство из них против революции. Тем не менее нельзя отбрасывать их помощь, однако использовать их необходимо под внимательным наблюдением, безжалостно карая все попытки саботажа. Впрочем, многие из них служат честно и должны ощущать лояльную поддержку советских организаций.

Уже сейчас из числа записавшихся в Красную Армию крестьян и рабочих отбираются наиболее способные, их направляют в школы инструкторов, перед теми же, кто показывает себя достойными, открываются двери военных академий.

Троцкий не сомневается в том, что через несколько месяцев Красная Армия, измученная, дезорганизованна я в настоящее время бесконечными боями на различных внутренних фронтах, станет мощной силой на службе у власти Советов.

Стеклов делает доклад о проекте советской конституции, включающей декларацию прав трудящихся и определяющей принципы организации Советской власти. В основе этой конституции лежат принципы демократического централизма и федерализма. Ее принимают единогласно.

Съезд заканчивается пением «Интернационала».

Москва. 12 июля

Дорогой друг,

Большевики преувеличивают опасность войны в связи с убийством Мирбаха. На мой взгляд, Германия слишком слаба, чтобы рвать отношения, и этот инцидент должен скорее сблизить оба правительства. Факты упрямы, как говорит Ленин, и это упрямство фактов неминуемо ориентирует Россию (которую настойчиво отталкивают союзники) на Германию.

Чтобы серьезно опасаться объявления России войны, нужно прежде всего допустить, что наши противники в состоянии вести эту войну; мне представляется, что это им уже не по силам и что они не станут с сердечной радостью развязывать военную кампанию, к которой их вовсе не принуждают обстоятельства.

Трудности, с какими они сталкиваются на Украине, между тем безоружной, и где их поддерживает правительство, составленное из их прислужников, позволяют предвидеть, на какое сопротивление натолкнутся наши противники в плохо, но тем не менее вооруженной России, в которой им в первую очередь придется осуществлять политическое умиротворение. Власть Советов пустила в стране глубокие корни. Я не раз говорил, что изгнать большевиков из Петрограда и Москвы для австро-германцев было бы легко. Но это ничего бы не решило. Изгнанное правительство Советов по-прежнему оставалось бы правительством и было бы, как минимум, грозной оппозиционной и подрывной силой до тех пор, пока его не уничтожили бы полностью. Кроме того, наступление Германии могло бы обернуться тем, что в тот или иной момент правительство Советов бросилось бы к нам в объятья, если бы мы соизволили, наконец, сделать шаг навстречу и сумели бы избежать самого страшного преступления и величайшей ошибки в ряду стольких других, то есть смогли бы не задушить его.

Даже если негласным, постыдным, но плодотворным сотрудничеством в подрывной работе, параллельно и тайно ведущейся нами и нашими противниками, мы взаимно поможем друг другу в свержении большевистских министров, большевизм выживет, выйдя морально и национально окрепшим из любых бед, которые на него наслала бы заграница.

Союзникам, с одной стороны, немцам — с другой, пришлось бы, таким образом, в первую очередь ружьями и пушками восстанавливать экономический и политический «порядок» в этой несчастной, но возвеличенной своей революционной борьбой России, которая еще долгое время винила бы нас за то, что на нее, подобно иной негритянской стране, мы обрушили столь грубое насилие.

Наши противники задействовали, чтобы осуществить свою славную работенку на Украине, 7 или 8 армейских корпусов. Если бы им вздумалось сделать то же в Великороссии, им пришлось бы, безусловно, расквартировать здесь силы, по крайней мере, вдвое большие. К этому, если округлять, миллиону солдат им еще нужно прибавить экспедиционный корпус, который придется направить против англо-франко-чехословацких сил и японцев, если последние решатся предпринять широкомасштабную европейскую интервенцию, на которую союзники, разумеется, имеют все основания рассчитывать, но в которую я не поверю до тех пор, пока от 200 до 300 тысяч японцев не разместятся поблизости от Волги.

Где взять Германии эти 1 500 000 солдат, крайне необходимых для того, чтобы на Восточном фронте справиться с обеими задачами: усмирить Россию и противостоять союзникам?

С другой стороны, неужели можно думать, что, забыв об уроке, только-только полученном на Украине, Германия станет повторять в Великороссии ошибку, за которую уже так дорого поплатилась?