Записки о французской революции 1848 года

Демонстрация подняла для меня один вопрос и объяснила другой. Именно вопрос, может ли Париж и Правительство существовать без всякой [огромной] охранительной силы для первого, сопротивляющейся для второго, ввиду 200 т. вооруженного народа, полагаясь только на нравственную силу народа. В эту минуту (вот уже три недели) мы живем совершенно только под гарантией всеобщей морали, но ведь голод (а он скоро должен явиться) —: плохой советчик для уважения лиц, собственности и системы правления. Демонстрация объяснила мне вопрос: каким образом в революционное время вдруг самые пустые личности, именно даже вследствие своей односторонности и ограниченности, могут быть подняты страстями на огромную высоту и заимствовать от обстоятельств блеск, который сами по себе совершенно не имеют. Ледрю-Роллен пояснил мне множество лиц 93 года. Вообще эта демонстрация гораздо лучше и величественнее церемонии 4 марта (суббота) погребения убитых, где в скучных, апатичных рядах шли корпорации, депутации, народы со своими знаменами за погребальными дрогами. Колесница свободы, ведомая 8 белыми лошадьми, с двумястами золотыми руками, сложенными ладонь в ладонь, была-таки порядком бессмысленна и безобразна. Подобные процессии удаются только одному народу в мире – художественным итальянцам. Всего безобразней был кабриолет, в котором везли двух больных мучеников свободы, выпущенных политических заключенных: Барбеса и еще другого. Войско, особенно кавалерия, возбуждали жалость. Они ехали грустные, убитые, с опущенными головами, точно для позора популяции, которая, между прочим, беспрестанно заставляла их трубачей играть «Marseillaise»! Так одним ударом Париж снял полицию, снял Правительство, как отдельный класс, снял войско, но упрочит ли все это время? Кстати сказать, в самый день народной демонстраций оба главные правительственные журналы: «Le National» и «la Réforme» в ужасе умоляли граждан оскорбленной национальной гвардии не начинать драки с народом, не вздумать [мстить] из пустого тщеславия сделать Париж сценой междоусобной войны.

Действительно, мало чего недоставало для этого.

4) Циркуляр министра просвещения и религии Карно к ректорам Академии от 6-го марта 1848 г. Только знаменитый циркуляр Роллена отвлек внимание от этого циркуляра, не менее замечательного в революционном смысле. Даже можно сказать, Л. Роллен и свои предшествующие распоряжения убил собственным циркуляром 11 марта, потому что его наставления комиссарам от 8-го марта, весьма ясные и характеристические, были сбиты и затеряны благодаря последнему документу. В этих наставлениях он уже говорил им и о выборах, и. рекомендовал заботиться преимущественно о старых республиканцах, и присовокупил, что надобно, чтобы будущее Собрание имело tous les hommes de la veille et pas du lendemain[63].

В них тоже есть одна фраза чрезвычайно замечательная и дающая воззрение на революцию 1848 г. Вот она: «Attachez-vous enfin à ramener avec précision et clareté tout ce qui touche au sort des travailleurs de votre département. C'est par eux et pour eux que s'fondée la République dont la mission et de faire cesser leurs souffrances et de consacrer leurs droits»[64].