Записки о капитане Виноградове (сборник)

Вернувшись «с ковра» в Главке, полковник Столяров ласково собрал офицерский состав Отряда и устроил ему некую воспитательную процедуру, с легкой руки одного из инспекторов вошедшую в милицейский эпос под названием «Утро стрелецкой казни». В итоге все завершилось одним увольнением, тремя выговорами и очередным больничным замполита, но… еженощный контроль переложили на сотрудников штабных отделений, а без того замотанные службой строевые командиры перестали тратить силы на имитацию работы, наведываясь на объекты по мере надобности. Решение это было смелое, по меркам ГУВД даже слишком, но Столяров своего добился – «липы» стало меньше…

– Ну да! Ты еще стрельни в меня… – После улицы свет в торговом зальчике больно резанул по глазам, но Виноградов успел углядеть руку, метнувшуюся к распахнутой кобуре. – Вы что, и покупателей так принимаете? А? – О, Владимир Сааныч! – Капитан мгновенно очутился в мощных объятиях давнего приятеля еще по пресс-группе Виктора Баркова. Порадовался, что удалось уклониться от скупых мужских поцелуев; в последнее время обычай при встречах мять друг друга и троекратно лобызаться перекочевал из чисто бандитской среды в отношения между сотрудниками правоохранительных органов. – Рад видеть!

– Привет. Ты чего здесь? Тоже проверяешь?

– Ну в общем-то… – неизвестно чему ухмыльнулся Барков.

По схеме в магазинчике несла службу отдельная рота резерва, исполняющим обязанности командира которой он числился уже с полгода. Волокита с утверждением в должности тянулась сверх всех пристойных пределов. Пошли слухи, что на вакантное место прочат кого-то блатного из пожарников, Виктор вполне мог остаться с носом. Поэтому Виноградов подумал про себя, что приятель решил набирать очки с помощью служебного рвения.

В обычных условиях командиры без нужды старались себя и личный состав ночами не беспокоить.

– Все в порядке, пьяных нет! – с некоторой фамильярностью, отличавшей «резервных» головорезов, подал голос откуда-то из-за спины скуластый боец в накинутой поверх формы кожаной куртке. Виноградов вздрогнул от неожиданности и обернулся. – Здорово, капитан!

Владимир Александрович поморщился, но протянутую руку пожал: милиционер был из старослужащих, знакомый еще по Осетии, к тому же воспитывать его на темы субординации в присутствии непосредственного начальника казалось не совсем этичным.

– Доброй ночи.

– Да уж утро, пожалуй. – Появившаяся на шум откуда-то из магазинных недр девица зевнула и замерла, на полпути к кассе сообразив, что перед ней далеко не клиент. – Кофе? Ребята, будете?

– Безусловно!

На вид кассирше было лет двадцать: пухлые губки, бюст вполне пристойных форм и объемов, черная юбка, состоящая из сплошных разрезов с редкими вкраплениями ткани – фасон, известный в легкомысленных кругах под девизом «мужчинам некогда». Виноградов подумал, что у Виктора, помимо карьерных соображений, могли быть и другие причины, чтобы коротать здесь ночь.

– Я, может, тогда – того? Смотаюсь быстренько? – напомнил о своем существовании виноградовский водитель. Он переминался с ноги на ногу, загораживая собой дверной проем, и был здесь абсолютно не нужен.

– Давай! Туда-обратно… Пятнадцать минут хватит?

– Конечно! – донеслось снаружи.

– Вот ведь сукин сын! – под затихающий вдали шум двигателя покачал головой Виноградов. – Мало ему. Я ведь что до сих пор мотаюсь? Уже часа б два как харю плющил! Так ведь нет: водиле, видишь ли, понадобилось к полпервому на Московский вокзал, посылку от тещи встречать. Я, добрая душа, согласился, а поезд, как назло, опоздал чуть не на час… Прождали, забрал он все – ладно! Рванули на Маршала Захарова, не ближний свет, приехали – выяснилось, что балбес ключи от дома забыл. Представляете? Оставил их здесь, у Сенной, неподалеку!

Девица хихикнула.

– Вот именно! Мало того, проверили объект на Литейном – выяснилось, что бензин на нуле. На фиг, простите за жаргон! Пусть ключи свои привозит, меня в Отряд – и катается сколько угодно.

Незаметно для себя капитан очутился в противоположном, дальнем от входа конце зала, за белой пластиковой перегородкой, отделявшей некоторое подобие комнаты отдыха: диванчик, кухонная мебель, микроволновая печь, кофеварка.

– С молоком? Со сливками? – Это было сказано так, что Виноградову захотелось ответить чем-либо не менее эротичным.

– Ребят звать? – совладав с собой, поинтересовался он. В экстремальных ситуациях, когда он переходил от теории к практике, наработанный годами цинизм обычно вероломно покидал Виноградова, оставляя милицейского капитана одни на один с комплексами юноши «из хорошей семьи».

– Можно, – покладисто повела плечом девица и, склонившись над корзиной для отходов, явила взору Владимира Александровича нечто округло-соблазнительное. – Минут через пару.

Сдвинув что-то, отдаленно напоминавшее японскую ширму, он махнул издали обернувшемуся Баркову и, решив, что кричать через весь зал нет никакой необходимости, пошел мимо хрома и никеля прилавков, бутылочного изобилия, радужных шеренг всевозможных банок, баночек, бочонков…

– Руки! Руки за голову!

– Лежать!