Записки о Петербурге. Жизнеописание города со времени его основания до 40-х годов X X века

Еще более грандиозным был пожар Зимнего дворца 17 декабря 1837 года. Все началось с возгорания в Фельдмаршальском зале, где пришло в негодность печное отопление. Казалось, с пламенем будет легко справиться. Но огонь стал распространяться по перекрытиям, по крыше, и вскоре загорелась часть дворца, обращенная к Неве. К счастью, пожар распространялся медленно, никто при этом не пострадал; люди успевали вынести все ценное из дворцовых залов, прежде чем их охватывало пламя. Но сам дворец спасти было невозможно.

Несколько дней на Дворцовой площади бушевал огромный вулкан, извергавший огонь, дым и сажу. За его обгорелыми стенами, под рухнувшей крышей лежали груды дымящегося мусора. Чтобы огонь не перекинулся на здание Эрмитажа, на его крыше дежурили солдаты, готовые сбить пламя от множества искр, летящих с ветром. «Таким образом пожар не достиг к Эрмитажу, хотя все пламя стремилось на него по направлению сильного ветра. За цепью полков, окружавших Дворцовую площадь, стоял народ бесчисленною толпою в мертвом молчании», — писал М. И. Пыляев в книге «Старый Петербург».

Сокровища Зимнего дворца беспорядочными грудами лежали на Дворцовой площади. Ни одна вещь, ни одна драгоценная безделушка не пропали, хотя в работах по тушению пожара участвовали сотни людей. Мусор, оставшийся на пожарище, команды солдат везли на плавильную фабрику, где его сжигали, выплавляя частицы золота, использовавшегося при оформлении интерьеров.

Пожар Зимнего дворца вызвал много толков в городе. Были люди, особенно в среде духовенства, видевшие в нем Божью кару. Так, митрополит Филарет писал: «Петербург сходит с ума в идолопоклонстве перед французской плясовицей, известной Тальони, в балете „Сильфида”. Говорят, в то самое время, как она в театре бросилась в огонь, из которого ее должен был спасти ее бесстыдный языческий божок, сделался пожар, истребивший дворец. Заметили ли вы, что три страшнейшие и многоубыточные пожары у трех народов разрушили им наиболее любезное: в Санкт-Петербурге — дворец, в Лондоне — биржу, во Франции — театр».

Почти сразу после пожара началось строительство нового Зимнего дворца, завершенное в марте 1839 года. Фасады Зимнего дворца были восстановлены в своем первоначальном виде, часть интерьеров тоже повторяла прежние, созданные Растрелли. По-новому были оформлены покои, в которых жила царская семья: роскошнее, чем прежде, и с меньшим вкусом.

Руководили строительством нового Зимнего дворца архитекторы В. П. Стасов, А. П. Брюллов, А. Е. Штауберт.

Льстецы, которые есть во все времена, превозносили и сравнивали правление каждого нового императора с правлением Петра Великого. Так было и в николаевскую эпоху. И действительно, кое-что в жизни города напоминало былые времена, но, так сказать, с противоположной направленностью. Если Петр I стремился многое заимствовать из Европы, то идеология николаевского правительства противопоставляла «растленной революционной Европе» сохраняющую монархические традиции Россию.

Так же, как в старые времена, на Конной площади стоял эшафот. В тюрьмах клеймили каторжников и бродяг, но уже не по старинке, а с помощью «механической машинки». Сам облик города разительно изменился, казалось бы, от незначительной вещи: было велено выпалывать траву между булыжниками на улицах, площадях, во дворах государственных учреждений. Аллеи деревьев, посаженные при Павле I на Невском проспекте, вырубили.

Почти исчезли частные сады, которых прежде было множество. И Петербург снова стал казаться городом торжествующего камня, холодного и жестокого.

Так же, как Петр I требовал от придворных переодевания в европейскую одежду, Николай I пожелал, чтобы дамы являлись на балы во дворец в русских костюмах, эскизы которых были разработаны под его началом. Как напоминает указ 1840 года знаменитые петровские указы об ассамблеях! «Их Императорское Величество заметить изволили, что многие из дам, вопреки описаниям рисунков русской одежды для приезда ко двору, позволяют себе изменить их. Наистрожайше воспрещается отступать от утвержденной формы национального костюма, который не должен подлежать перемене иностранных мод...»

Этот указ придворным модницам был доставлен полицейскими чинами на дом, и после того как дама читала его и расписывалась, бумаги с подписями пересылались обер-полицмейстеру Петербурга. Такого город не помнил лет сто. Кажется, время повернуло вспять, перенеслось на сто лет назад... или на сто лет вперед. В 40—50-е годы XX века, в сталинские времена, царила та же «мундиромания». И сама идеология эпохи зиждилась на противопоставлении России и Запада, только определения сторон изменились: Россия стала «революционной», а Европа — «консервативной».

В 1848 году, получив известие о революции во Франции, Николай I направился во дворец наследника. Там был бал, и, войдя в круг танцующих, император возгласил: «Седлайте коней, господа, во Франции объявлена республика!» Правда, по здравом размышлении до сед-лания коней дело не дошло, но эта история напоминает нам недавнее прошлое.