Записки о польских заговорах и восстаниях 1831-1862 годов

Эта ли выходка, или другое что, сказанное тут, не то позже, действительно обратили на Гишпанского внимание разных высших лиц Замка. Имя его стало повторяться, все желали иметь его фотографическую карточку. Даже до самого 1863 года висел на Краковском предместье огромный фотографический портрет его, когда он сам успел побывать в Вятке. Князь Горчаков, как говорят, звал его «маленьким Кавуром».

Что старина, то и деянье…

В заключение различных объяснений делегация ресурсы подала наместнику просьбу, состоявшую из таких пунктов:

1) дозволить похоронить убитых с подобающим торжеством;

2) войска и полицию во время похорон устранить;

3) утвердить избранную городом делегацию до окончания похорон;

4) назначить обер-полицеймейстером, вместо полковника Трепова генерал-майора Паулуччи;

5) освободить всех арестованных в тот день (15/27 февраля);

6) разрешить особым депутатам отправиться в Петербург для подачи адреса государю императору.

Все эти пункты были приняты немедля, исключая 4-й и 6-й, и Горчаков простился с делегатами, обещав им «при первом скопище на улице явиться лично и выслушать недовольных»[228].

Не все ли это было равно, что пригласить народ снова к Замку?

Ресурса, ожидавшая делегатов с нетерпением, приветствовала их кликами восторга. Все лица засияли еще более, если только это было возможно. Никто и не воображал о таком благополучном исходе посольства.

А Горчаков с несколькими высшими лицами администрации рассуждал в Замке об остальных двух пунктах просьбы, поданной делегатами, и нашел возможным сделать еще уступку: разрешить 4-й пункт, то есть сменить обер-полицеймейстера; только преемником Трепову назначил не просимого городом генерала Паулуччи, а полковника Демонкаля.

Извещенный об этом президент города, д. с. с. Андро послал немедля (часу в первом ночи) за несколькими делегатами и объявил им волю Наместника.

Но дети, потерявшие всякую меру в своих требованиях, стали еще настойчивее просить назначения обер-полицеймейстером генерала Паулуччи, говоря, что Демонкаль – человек в Варшаве новый, которого никто хорошо не знает, а Паулуччи всем известен. «Воротись, поклонись рыбке…» Нечего делать: Андро отправился в Замок – и кто поверит? Князь уступил и этой просьбе; но так как приказ о Демонкале уже состоялся[229] и изменять его было неудобно, то придумали для Паулуччи особый титул «главного начальника полиции» с подчинением ему обер-полицеймейстера.

Иные поляки после говорили: «Помилуйте, как же нам было не сбиться, когда вы сбились – правительственная сила! Ведь мы же все-таки поляки; нельзя же нам идти против себя? Смотрим: дают, дают, валится откуда-то; мы и стали хватать».

Последний, 6-й пункт просьбы делегатов был тоже до известной степени принят: наместник согласился на отправление адреса к государю императору, только не с особыми депутатами, а просто по почте.

И адрес этот стали спешно писать. Но об этом после. Пора спустить завесу ночи на этот бурный, невероятный день. Впрочем, в сущности, никто не спал. Ресурса готовила курьеров для возвещения краю о победах, одержанных Варшавой над правительством, и о том, чтобы разные сословия в возможно большем числе съезжались на торжественные похороны пяти жертв. Эти должности взяли на себя с удовольствием студенты академии и другие старшие воспитанники. В особенности в курьеры рвались два младших брата Франковские: Иван и Лев.

Партии белых тоже нужно было кое-что обсудить.

И Замок имел свою ночную работу.

Глава пятая

Адрес. – Медицинско-судебный осмотр тел. – Торжественные похороны пяти жертв. – Занятие делегатов. – Следственная комиссия для разбора дела о выстрелах. – Маркиз Велепольский. – Упразднение Делегации.

Сильно шумела купеческая ресурса после падения пяти жертв, но едва ли менее было шуму на другой день в Земледельческом обществе, на экстренном заседании всех находившихся в Варшаве его членов (как полагают, около двух тысяч).