Записки о прошлом. 1893-1920

Рассказывая о недавно пережитом, отец между прочим сообщил мне, что как сам Геленджик, так и ещё более Тонкий Мыс, где жил в своём имении отец с Марией Васильевной, несмотря на занятие этих мест Добровольческой армией, кишит большевиками, как местными, так и отставшими от Таманской армии, скрывающимися по лесным дачам, надеясь на уединённое положение этих мест. Как от своего, так и от имени местных жителей, папа просил меня заняться этим вопросом и, если можно, приехать в Геленджик для основательной чистки его окрестностей от нежелательных и опасных для общественного спокойствия элементов. Местные антибольшевистские силы уже приготовили списки наиболее опасных большевистских деятелей, и властям только остаётся арестовать всю эту публику по заранее известным адресам и передать их судебному следователю.

Подобная поездка в родные места был для меня прекрасный и вполне законный случай отдохнуть от сумасшедшей работы в комендантском управлении, и я решил просить своё начальство дать мне эту командировку. Однако перед тем как перейти к изложению этой поездки, должен в хронологическом порядке упомянуть об одном эпизоде, который имел место перед нашим отъездом в Геленджик.

Женя, приехав по моему вызову из Екатеринодара по «выходе в отставку», поселилась со мной в квартире богатых армян Хачиковых и, хотя имела все права перейти из «строя в тыл», не особенно была этим довольна. Находясь в первых месяцах беременности, она начала скучать в безделье. Судьба нам с ней в этот момент послала развлечение, которого мы никак не могли ожидать в Новороссийске. Обедая однажды с женой и двумя сослуживцами в небольшом грузинском ресторане, я обратил внимание на то, что среди расположившейся рядом компании восточных людей в штатском мелькнуло знакомое лицо. Не успел я сообразить, кому оно принадлежало, как владелец его, большой и толстый человек восточного типа, с шумом опрокинув два стула, бросился мне на шею с радостным воплем: «Толия… кардаш… это ты!..» К нашему изумлению и радости, это был Асаф Бей, наш старый друг и «брат» по Закаталам и Тифлису, одетый в штатский костюм и поэтому совершенно неузнаваемый.

Как оказалось после обмена поцелуями и приветствиями, Асаф, резонно опасаясь своих соотечественников и мести турецкого правительства, покинул Тифлис и, сдержав данное нам когда-то обещание, с фальшивым греческим паспортом через Батум приехал в Новороссийск с целью навсегда поселиться в России.

Мы были искренне рады этой встрече, такой необыкновенной и счастливой в те времена, и я немедленно занялся устройством дальнейшей судьбы Асафа. В Новороссийск он приехал только вчера и не имел никаких планов на будущее. Тут же в ресторане было решено, что Асаф переезжает к нам, что было нетрудно для него, так как беглец продолжал проживать на том самом турецком паруснике, который привёз его из Батума.

Здесь же в ресторане был мною истреблён и его фальшивый паспорт, чтобы Асаф мог начать свою жизнь в России законно и легально, под своим настоящим именем.

На другое же утро мы отправились с ним в штаб военного губернатора, где я его представил Кутепову и Де Роберти, чистосердечно рассказав им историю наших общих приключений на Кавказе. В тот же день Асаф приказом военного губернатора был зачислен в ряды конного дивизиона, формировавшегося в городе, под именем Асафа Ахметова.

Через три дня поручик Ахметов, приехавший в Новороссийск с порядочными деньгами в золотой валюте, обмундировался, экипировался и превратился в шикарного, хотя и тяжеловатого кавалерийского офицера, которого скоро полюбили за простоту души и детскую наивность, как товарищи, так и начальство. По своему характеру он был настоящее дитя природы, но дитя в чисто восточном стиле; в нём была удивительная смесь детско-наивного с чисто звериной жестокостью и беззастенчивостью. Нас с женой он любил искренно и бескорыстно, и я ему отвечал тем же чувством.

Уже через неделю после того, как он надел русскую форму, Асаф, с большой лёгкостью сводивший знакомства, заболел своей старой манией − во что бы то ни стало жениться. На брак он смотрел чисто по-турецки, т.е. единственные требования, которые он предъявлял к своей будущей жене, это чтобы она была красивая и толстая. Начал он свою матримониальную кампанию с небольшой предварительной хитрости, а именно, заявил нам с Женей, что, решив поселиться в России, он хочет стать «совсем русским», и с этой целью намерен креститься и просить жену быть его крёстной матерью.