Записки о Рейчел

Когда две пары живут вместе — неважно насколько случайно — и с одной из них случается нечто подобное, нечто эпохальное, кажется, что другая пара должна перейти на новый уровень самосознания или, по крайней мере, испытывать потребность в переоценке своих отношений. Хотя никакой логики в этом вроде бы нет. В любом случае, именно этим я объяснял себе тягостные сомнения и неопределенность, сидя рядом с Рейчел в промозглом кинозале.

Черт меня подери, если сегодня я, как обычно, зарулю в спальню, вновь натяну мерзкий холодный кондом и совершу этот чинный, благочестивый обряд. Я был по меньшей мере наполовину честен, когда, еще до Контакта, сказал, что достаточно лишь влечения и желания, а французские штучки мне без надобности. И все же, все же… Нет. Сегодня, дружище, трахать будут тебя. Тебя будут сегодня баловать. Для начала у тебя отсосут. Затем ты будешь иметь ее в задницу, пока она не запросит пощады. Дальше, независимо от того, захочет она или нет, а особенно если не захочет, она будет… дайте-ка подумать…

Какая наивность! А тут еще этот фильм — он назывался «Дневная красавица». Это была история красивой девушки, вышедшей замуж за человека настолько деликатного, любезного и преуспевающего, что у нее не было иного выхода, кроме как ходить вечерами в бордель, где ее трахали толстые китаезы, клыкастые гангстеры и где она, в общем, неплохо проводила время. Не забудьте еще, что я читал много американской беллетристики и что Норман незадолго до этого рассказывал мне о девушке, которая так любила у него отсасывать, что они решили, что им удобнее спать валетом, ее ноги у него на подушке.

— Бунюэль расширяет понятие мнимого сострадания, в результате чего оно включает в себя деструктивную тиранию непроизвольных побуждений, — объяснял я, пока мы шли домой. — Почему ты не принимаешь таблетки?

Мы продолжали идти, наше дыхание испарялось в ноябрьскую ночь. Это была тема, которую мы до сих пор обходили молчанием. Ее рука заерзала в моей.

— Мне не нравится чувствовать… — Рейчел поколебалась, затем продолжила, — что мое тело — это вроде машины, что я сама вроде машины… — Рейчел поколебалась, затем продолжила, — которую программируют. Положи это в меня, и получишь… — Рейчел поколебалась, затем продолжила, — получишь задуманный результат.

Ого. О чем это она? Говорит так, словно заполняет анкету. «А как насчет меня? — хотелось мне крикнуть. — Что, по-твоему, чувствую я, надевая на себя этот унитаз в миниатюре?» (Вдобавок, это неоправданно дорого. Через неделю после Контакта я побывал в Сохо и закупил по бросовым ценам презервативы «Снайпер» — с тех пор я каждый день перекладывал по три штуки в одну из розовых пачек из-под «Пенекса». Я ведь понимал, как она будет огорчена, если узнает, что я трахаю ее по дешевке. Есть ли предел моей тактичности?)

Очевидно — нет. Вместо того чтобы сказать: «Ты быстро привыкнешь», или «Фигня», или «Пора взрослеть», — вместо всего этого я остановился под фонарем на площади, погладил ее по щекам, ткнулся носом ей в ухо и прошептал:

— Думаю, я тебя понимаю.

Но в этот вечер…

Обычно я сползал по ее заторможенному телу, целуя груди, живот, бедра, чтобы воткнуть свою голову ей между ног и расшевелить этот труп с помощью языка (который к тому времени уже превратился в мускулистый окорочок). В результате каждодневных тренировок мои действия достигли такой скоординированности, что, когда я вновь поднимался по ее телу, мой (предварительно вытертый) рот и (снаряженный) член одновременно попадали в свои цели.

Но в этот вечер я расположил свои бедра возле ее головы, свою же голову направил к ее ногам и стал, сопя, сползать по кровати, уперев ноги в стену над подушкой для придания всей конструкции дополнительной опоры. Выполнено блестяще. Когда мой язык проник внутрь нее, я скосил глаза. Вот он, прямо возле ее лица. Но она взяла его большим и указательным пальцем, как если бы это был кусочек сахара. Мои глаза полезли на лоб, когда она начала гонять крайнюю плоть взад-вперед. Если уж ты можешь ссать в мою кровать (подумал я), не говори мне, что ты не можешь сосать мой хуй. Так что я уткнул его ей в щеку, практически возле носа. Рейчел взяла его в рот и почти тут же вытащила — с гримасой отвращения, по которой можно было прочесть: «Еще хуже, чем я думала».

Однако именно я испытывал стыд, чувствовал себя гнусной скотиной и ощущал свою неправоту. В подтверждение этому, когда я встал, чтобы подышать прохладным воздухом у окна, на ее лице были слезы.

Место действия: актовый зал подготовительной школы Эдисона, где учится Рейчел.