Записки о Шерлоке Холмсе

Вечером на нас пахнуло бодрящим холодным воздухом графства Дерби, где находилась знаменитая школа доктора Хакстейбла. Когда мы подъехали к ней, было уже темно. На столе в передней лежала визитная карточка. Лакей шепнул что-то директору, и тот, взволнованный, повернулся к нам.

— Герцог здесь, — сказал он. — Герцог и мистер Уайлдер ждут меня в кабинете. Пойдемте, джентльмены, я представлю вас.

Я, конечно, знал по фотографиям этого известнейшего государственного деятеля, но он оказался совсем не таким, как на портретах. На ковре у камина перед нами стоял изысканно одетый, величественной осанки человек с худым, узким лицом и как-то нелепо торчащим длинным крючковатым носом. Он был бледен, как смерть, и эту бледность особенно подчеркивала его длинная яркорыжая борода, сквозь которую на белом жилете поблескивала золотая цепочка от часов. Бывший министр смотрел на нас ледяным взглядом. Рядом с ним стоял совсем еще молодой человек небольшого роста с подвижным, нервным лицом и умными голубыми глазами — как я догадался, его личный секретарь Уайлдер. Разговор начал он, и начал сразу, весьма решительным и даже едким тоном:

— Доктор Хакстейбл, я был у вас сегодня утром, но, к сожалению, опоздал и не мог воспрепятствовать вашей поездке в Лондон. Как мне сказали, вы отправились туда за мистером Шерлоком Холмсом с тем, чтобы поручить ему расследование этого дела. Его светлость удивлен, доктор Хакстейбл, что вы решились на такой шаг, не посоветовавшись предварительно с ним.

— Когда я узнал, что полицейские розыски ни к чему не привели…

— Его светлость далеко не убежден в этом.

— Но, мистер Уайлдер!..

— Как вам известно, доктор Хакстейбл, его светлость не хочет, чтобы это дело получило огласку. Он предпочел бы не посвящать в него лишних людей.

— Это легко исправить, — пробормотал перепуганный доктор. — Мистер Шерлок Холмс может выехать в Лондон утренним поездом.

— Не собираюсь, доктор, не собираюсь! — с вежливой улыбкой сказал Холмс. — Северный воздух так приятен и так благотворен для здоровья, что я решил провести несколько дней здесь, на равнинах, а уж развлекаться буду как могу. Найду ли я пристанище под вашим кровом или в деревенской гостинице, это, разумеется, зависит только от вас.

Несчастный доктор был в полной растерянности, но тут ему на выручку поспешил звучный бас рыжебородого герцога, прозвучавший точно гонг, которым сзывают к обеду.

— Мистер Уайлдер прав, доктор Хакстейбл, вам следовало бы посоветоваться со мной. Но поскольку вы посвятили мистера Холмса во все это Дело, с нашей стороны было бы неразумно отказываться от его помощи. Вам незачем идти в деревенскую гостиницу, мистер Холмс, я буду рад принять вас у себя в Холдернесс-холле.

— Премного благодарен, ваша светлость. Однако, в интересах нашего дела, пожалуй, мне следует остаться здесь, на месте происшествия.

— Не хочу вас неволить, мистер Холмс. Но если вам понадобятся какие-нибудь сведения от меня или мистера Уайлдера, мы к вашим услугам.

— Мне, вероятно, придется побывать в Холдернесс-холле, — сказал Холмс. — А сейчас, сэр, я только хотел бы знать, как вы объясняете таинственное исчезновение вашего сына.

— Затрудняюсь вам ответить, сэр.

— Простите, если я коснусь неприятной для вас темы, но без этого нельзя. Не думаете ли вы, что тут замешана герцогиня?

Министр медлил с ответом.

— Нет, не думаю, — сказал он наконец.

— Тогда само собой напрашивается другое объяснение: может быть, мальчика похитили с тем, чтобы получить за него выкуп? Таких требований не было?

— Нет, сэр.

— Еще один вопрос, ваша светлость. Мне известно, что вы писали сыну в день его исчезновения.

— Нет, это было накануне.

— Совершенно верно. Но он получил ваше письмо именно в тот день?

— Да.

— Не было ли в этом письме чего-нибудь такого, что могло взволновать его или подать ему мысль о бегстве?

— Разумеется, нет, сэр!

— Письмо вы отправили сами?

За герцога раздраженно ответил секретарь:

— Его светлость не имеет обыкновения лично отправлять свою корресподенцию. Это письмо было оставлено вместе с другими на столе в кабинете, и я все их положил в сумку для почты.

— Вы уверены, что среди других писем было и это?

— Да, я его видел.

— Сколько писем вы написали в тот день, ваша светлость?

— Не то двадцать, не то тридцать. У меня обширная переписка. Но, по-моему, мы несколько отклонились от существа дела.

— Нет, почему же! — сказал Холмс.

— Я сам посоветовал полиции направить поиски на юг Франции, — продолжал герцог. — Повторяю: я не думаю, чтобы герцогиня была способна толкнуть сына на такой чудовищный поступок, но он, при его упорстве, мог убежать к матери, тем более, если тут не обошлось без подстрекательства и содействия этого немца. А теперь, доктор Хакстейбл, разрешите откланяться.

Я чувствовал, сколько еще вопросов есть у Холмса, но герцог сразу положил конец разговору. Утонченный аристократизм этого вельможи не позволял ему входить в обсуждение семейных дел с посторонним человеком, и он, видимо, боялся, что каждый новый вопрос бросит безжалостный свет на старательно затемненные уголки его жизни.