Записки о Шерлоке Холмсе. Красное по белому

Вот, милый Ватсон, и весь отчет о моей неудаче. А все-таки… а все-таки… – Холмс сжал руки в пароксизме убежденности. – Я знаю, что все это неверно. Я проникнут этим убеждением до мозга своих костей. Есть кое-что, что не вышло наружу, и экономка знает что-то. В ее глазах был какой-то вызов, который изобличает нечистую совесть. Однако же бесполезно говорить об этом, Ватсон. Если какой-нибудь счастливый случай не поможет нам, я боюсь, что дело о норвудском исчезновении не будет фигурировать в списке наших успехов, повествование о которых, я предвижу, придется терпеливой публике рано или поздно выслушать.

– Наверное, – сказал я, – наружность молодого человека подействует благоприятно на присяжных.

– Опасно рассчитывать на это, дорогой Ватсон. Помните ужасного убийцу Берта Стивенса, который в 1887 году хотел, чтобы мы его обелили? Можно ли себе представить более кроткого и примерного юношу, чем тот, каким он казался?

– Это правда.

– Если нам не удастся найти другое объяснение, молодой человек погиб. Вряд ли можно найти маленькую брешь в обвинении, направленном против него, и все дальнейшие расследования только усиливают его. Кстати, есть один интересный пунктик относительно бумаг, пунктик, который может послужить нам точкой отправления для расследования. Просматривая кассовую книгу, я увидел, что финансовое положение далеко не благополучно, главным образом из-за крупных чеков, которые были выданы за последний год какому-то мистеру Корнелиусу. Признаюсь, мне интересно было бы знать, кто такой может быть этот мистер Корнелиус, с которым удалившийся от дел строитель ведет такие крупные дела? Возможно ли, что он не имеет никакого отношения к совершившемуся преступлению? Корнелиус, может быть, маклер, но мы не нашли никаких квитанций, соответствующих этим крупным платежам. Не имея никаких иных указаний, я должен направить теперь свои изыскания в банк, чтобы найти господина, уплачивавшего по этим чекам. Но я боюсь, дорогой друг, что наше дело кончится бесславно – тем, что Лестрейд повесит нашего клиента, что, конечно, будет торжеством для Скотленд-Ярда.

Не знаю, много ли Шерлок Холмс спал в эту ночь, но когда я спустился к завтраку, то застал его бледным и утомленным, и глаза его ярче блестели от темных теней, окружавших их. Ковер вокруг него был усеян папиросными окурками и первыми выпусками утренних газет. На столе лежала открытая телеграмма.

– Что вы думаете об этом, Ватсон? – спросил он, перебросив ее мне через стол.

Телеграмма была из Норвуда и гласила:

Важная новая улика. Виновность Мак-Фарлэна окончательно установлена. Советую вам бросить дело.

Лестрейд

– Это звучит серьезно, – сказал я.

– Это победный клич Лестрейда! – возразил Холмс с горькой улыбкой. – А все-таки, может быть, рано бросать дело. В конце концов, важная новая улика – обоюдоострое оружие и может поразить совершенно не ту сторону, какую желает наш Лестрейд. Позавтракайте, Ватсон, а затем мы выйдем вместе и посмотрим, что можно будет сделать. Я чувствую, что сегодня мне понадобится ваше общество и ваша поддержка.

Мой друг не позавтракал. Одной из его особенностей было то, что в самые напряженные моменты он не разрешал себе никакой пищи, и мне приходилось видеть, как он, рассчитывая на свою железную силу, падал в обморок от истощения. «В настоящую минуту я не могу тратить энергию и нервные силы на пищеварение», – говорил он в ответ на мои врачебные замечания. Поэтому я не удивился, что он, не дотронувшись до завтрака, отправился со мной в Норвуд.

Толпа зевак все еще окружала Дин-Дэн-хаус – пригородную виллу, такую, какой я представлял ее себе. В воротах встретил нас Лестрейд. Его лицо сияло торжеством, и манеры его были грубо победоносны.

– Ну, мистер Холмс, успели вы доказать, что мы ошиблись? Нашли вы своего бродягу? – воскликнул он.

– Я не пришел еще ни к какому заключению, – ответил мой товарищ.

– А мы пришли к заключению еще вчера, и теперь оказывается, что оно было правильно. Итак, вы должны признать, что на этот раз мы немножко опередили вас, мистер Холмс.

– Вы, бесспорно, имеете такой вид, точно случилось что-нибудь необыкновенное, – заметил Холмс.

Лестрейд громко засмеялся.

– Вы не любите быть побитым, как и все мы, грешные, – сказал он. – Но нельзя же рассчитывать, что всегда все будет по-вашему, не правда ли, доктор Ватсон? Пожалуйте сюда, господа, и я думаю, что мне удастся вас убедить раз и навсегда, что Джон Мак-Фарлэн совершил это преступление.

Он провел нас по коридору в темную переднюю.

– Сюда должен был войти молодой Мак-Фарлэн за своей шляпой после совершенного им убийства, – сказал Лестрейд. – Теперь взгляните-ка на это.

Он театрально чиркнул спичкой и при ее свете указал на кровяное пятно на чистой белой стене. Когда он поднес спичку ближе, то я увидел, что это было более чем пятно, это был ясный отпечаток большого пальца.

– Посмотрите-ка на это в увеличительное стекло, мистер Холмс.

– Я это и делаю.