Записки о Терпелове

Наконец, в один день, когда Валерка уснул на койке, Сашка встал, воткнул Терпелову в сложенные руки свечку, зажег ее, взял потрепанный молитвослов, который валялся посреди книг безо всякого дела, нашел молитвы по отпевании и принялся громко гундосить. Спустя какое-то время Валерка открыл глаза, увидел горящую у себя в руках свечку, услышал отпевальные молитвы, которые бесстрастно произносил над «упокоившимся рабом божьим» Валерием его друг Сашка и обомлел. Целую минуту он считал, что умер на самом деле и только когда горячий воск капнул ему на руку, подскочил, бросив потухшую на лету свечу в Сашку, кинулся бежать прочь. Юмора он не понимал и вернувшись через несколько минут обратно в комнату, сухо потребовал у Сашки собрать вещи и покинуть его жилище, что последний и сделал безо всякого сожаления, считая, что лучше уж жить дома, с женой и детьми, чем с чокнутым занудой… О своем отпевании Валерка никому и ничего не рассказывал, боясь, как огня насмешек, ну, а Сашка, конечно же не удержался и поведал об этой истории своим сослуживцам, что, впрочем, не помешало их общению за бутылкой и даже подобию дружбы в дальнейшем…

* * *

У Валерки бывали в друзьях даже такие, которые бросили пить… Да, да, вы не поверите, бросили!

И вот один такой добрый и жалостливый человек Николай Михайлович, старый, как жизнь, много перенесший, в том числе и инфаркт, старался всегда остаться на всякие сабантуи, дни рождения и прочее. В редакции тогда сдвигались столы, доставались откуда-то потертые скатерти, а то и просто настилали газеты, резали простенькие салатики, покупали в магазине водовки и банки соленых огурцов, колбасы и хлеба, садились и праздновали. Но Николай Михайлович не пил водку, он пил только чай. Из компании кутил не уходил, а смеялся дробным смехом над поведением пьяниц и бывал пьян только от вида компаньонов, что-то шумливо гудящих на своем пьяном языке, размахивающих руками и вообще похожих на рассердившихся за что-то шмелей. Но приходя домой от компаний, он непременно просил свою супружницу проверить, а не пьян ли он? Делал Николай Михайлович это по одной простой причине, он жалел жену, в свое время она сильно переживала за него и голосила над ним пьяным, как над покойником. И потому, чтобы успокоить ее, он дышал на нее запахом чая и соленых огурцов, до которых был большой охотник.

Валерка, вдохновленный опытом жизни этого человека тоже бросал пить и не один раз, но тут же переставал спать. Трезвым он не спал вообще. Ему было от этого муторно и тошно, он понимал тогда, что сильно болен, что у него не в порядке мозг и отчаянно боялся попасть в дурдом. А прознав, однажды, что скорая психиатрическая к пьяным, нынче не ездит, сразу же перестал вести трезвый образ жизни, а довольно резво перешел опять к веселому и бесшабашному пьянству.

* * *

Изредка у Валерки просыпалась совесть и он, будто невзначай вспоминал, что бросил троих детей без содержания, оставил двух жен безо всякой помощи со своей стороны, а сколько он споил народа и отправил на тот свет, не перечесть! И тогда он собирался в церковь. Валерка заходил в храм, который был поблизости от его общаги, Крестобогородский.

Один раз там его заметил знаменитый отец Николай Старк и немедленно выгнал его, нет, не из-за внешнего вида, а скорее из-за внутреннего. Увидел священник, что Валерка не кающийся грешник, а пришел он в храм так, на всякий случай, как он сам говорил: «Отметиться пред Богом»…

В Федоровской церкви, куда как-то тоже занесло Валерку, его ослепил крест, который держал в руках священник отец Игорь Мальцев и благословлял, по обычаю, весь приход церкви. Валерка только еще не завизжал и выбежал на улицу, тяжело отдуваясь, ему показалось, что все глаза у него выжгло…

В Свято-Дмитриевском монастыре в Ростове Великом строгий настоятель отец Евстафий Евдокимов не принял валеркину исповедь и отказал ему в благословении, он увидел в нем зверя…

Одним словом, все попытки как-то успокоить совесть с помощью батюшек и молитв заканчивались у Валерки полным фиаско. Он не мог выносить святости, и по нему можно было судить, какой храм и какая у него сила. Так, из Сретенского храма он убежал сломя голову, даже не смог переступить порога и войти внутрь. В церкви Михаила Архангела в том же Ярославле, где он венчался со своей женой, он едва не рухнул в обморок, и только холодная вода привела его в чувство. К церкви Дмитрия Солунского на Мукомольном переулке он не смог и подойти, а покружил немного вокруг, посидел на скамеечке, почувствовал дурноту и ушел, ковыляя и придерживаясь всех стен. А возле церкви на Туговой горе, которая славится своим древним кладбищем и невероятной историей былых сражений, Валерка вообще упал в глубокий и продолжительный обморок, очнулся же только вечером и сильно испугался. Упал он на могилы и со всех сторон его окружили деревянные и каменные кресты, их вид довел Валерку до исступления, так что он вскочил и побежал сломя голову, чуть ли не через весь город, до своей общаги.