Записки о жизни

Человек, идущий далеко,

Куда ты направляешься?

Есть ли у тебя свой дом?

Куда ты собираешься?

У тебя нет дома и семьи.

Тебя манит таинственная даль.

Все девчонки улиц твои,

Но в глазах твоих печаль.

От чего ты грустишь, незнакомец?

Что случилось у тебя?

Тебя сейчас мучает совесть

За совершенные дела?

Ты храбр, смел и безумен.

Ты расчетлив, тактичен, умен.

Ты словно церковный игумен,

Что на одиночество обречен.

Ты хранишь свою тайну в душе,

А в глазах несешь печаль.

Я очень завидую тебе,

Но в то же время мне тебя жаль.

В ответ на это Роман прислал мне голосовое сообщение, в котором он выражал свое удивление и восхищение и предлагал встретиться в день, когда у него будет концерт поэзии у нас в Карпинске. На мое счастье концерт должен был состояться через несколько дней. Все это время мы общались с Романом. Иногда болтали просто словами и предложениями, а иногда разговаривали в стихах. Роман оказался очень приятным и умным собеседником. В его стихах присутствовали элементы печальной радости и простой философии, моменты счастья и слез. Нежность и ласка влюбленного юноши и беззаботность мальчика, который просто жил. Мне еще сильнее захотелось с ним встретиться вживую. И вот настал день нашей с ним встречи. Концерт поэзии начинался в три часа, а мы договорились встретиться за час до начала. Я стояла у библиотеки и смотрела через дорогу в сторону магазина. Проезжавшие по зимнему снегу машины не вызывали особого интереса, а выходившие из магазина люди тем более. Мое внимание привлек один очень интересный юноша в черной куртке и с рюкзаком на спине, идущий через дорогу в неположенном месте по направлению ко мне. Через несколько секунд он стоял напротив меня и улыбался очень красивой улыбкой. Его не очень длинные волосы огненного оттенка очень милыми вихрами расходились в разные стороны. А черное пальто и штаны напоминали мне в какой-т о степени Виктора Цоя, который на всех фото всегда был практически лишь в черном.

— Привет. Как же я счастлив! — произнес он вдруг и обнял меня. В его объятьях я почувствовала, как мне перекрыли доступ кислорода. Было, конечно, приятно, но воздуха все же не хватало.

— Роман. — сказала я охрипшим от недостатка воздуха голосом

Он разжал свои объятья и снова улыбнулся

— Библиотека закрыта. Что ж. Пойдем тогда, пройдемся.

Спускаясь по ступеням, я думала:

«Как же так? Образ этого юноши с современной прической и счастливой улыбкой совсем не вязался с образом того поэта, стихи которого я слушала и читала в «В контакте». В своих стихах он был философом, а в жизни это был мальчик с веселыми глазами и доброй улыбкой. Ах. Если бы я знала то, что знает этот юноша, проживший по факту всю жизнь» — подумала я тогда. НО через минуту мне уже было все равно. Мы просто шли по дороге и наслаждались обществом друг друга. Мне четырнадцать, ему-двадцать четыре. Но это нисколько не смущало нас. Мы оба писали поэзию и любили Виктора Цоя. Оба думали о жизни и просто жили. Мы были такими разными, но при этом настолько близкими людьми, что я не могла толком даже и возразить что-либо на его философские, но такие обычные и понятные всем фразы. После той встречи я видела его еще и в нашей школе. Он выступал со своими произведениями, и вот тогда я запомнила его фразу:

«Молодость дважды не бывает, ребята. Поэтому проживите эту жизнь с пользой для себя». Знать бы только мне, какую жизнь прожил он сам, если стал молодым философом-поэтом. Впрочем, он рассказывал, что он хоть и являлся по профессии даже и не хореографом, но из-за любви к танцам он открыл свою студию и тренировал детей. Он занимался тем, чем нравится, и при этом был собой. Хотя его занятия толком не вязались с его возрастом и внешностью.

Глава 35. Поэзия и новые знакомства