Записки о жизни

Мне, конечно, было очень приятно, хоть он был и не первым, кто мне это сказал. Но ведь и он тоже был намного старше своего возраста. Ведь он писал не просто рассказы или повести. Он писал фантастику и детективы. Это удивило меня больше всего. Никто из моих знакомых не создавал хайку и не выпускал книг о фантастике и детективах. Как знать, быть может он войдет в историю, как русский Стивен Кинг и творец японской поэзии. Самым удивительным для меня было то, что этот парень достиг огромных высот в столь юном возрасте, но при этом, как он говорил мне сам, не являлся счастливым. Было очень легко прочесть в его глазах и стремление творить, и желание идти, и способность побеждать. Но всякий раз, когда я смотрела в его глаза, я замечала то, что этот юноша стремился к чему-то. И это что-то называлось счастьем. Он искал его и шел вперед. В чем оно было? Я столько раз спрашивала себя об этом. Но ответ всегда на этот вопрос был один. Мне было чему поучиться у Глеба, и я была очень рада тому, что познакомилась с ним. Ведь он был один из тех, кто являлся основателем перемен как в литературе, так и в еще очень-очень многом, ведь тот, кто идет за самым обычным для себя счастьем, иногда меняет целую историю мира. Будь то великий творец или же самый обычный молодой парнишка из небольшого города.

Глава 38. Лидия Кулиш

Дни пролетали быстро и не заметно, превращаясь в недели. Я все так же продолжала ездить в «Харизму» и общаться с Геннадием. Всякий раз, приезжая туда, я возвращалась домой самым счастливым человеком на земле, ибо же теперь я была по-настоящему в своей тарелке. Но вот один вопрос никак не давал мне покоя: Настоящий ли я поэт? Мое ли это дело? Будет ли у меня будущее без долгов и проблем, если я буду продолжать сочинять стихи, бросив абсолютно все? Эти вопросы преследовали меня постоянно. Даже когда я ехала в Краснотурьинск, в моей голове мелькала мысль: «А не зря ли я еду? Может стоило остаться дома и по готовиться к экзамену?». Приехав в «Харизму», я пересеклась с Лидией Александровной, провожавшей с занятия маленького мальчика. Она увидела меня и улыбнулась. На пороге мы обнялись, и я зашла в кабинет.

— У меня сегодня еще должна была быть девочка, но она заболела. Так что у нас до начала занятия есть еще пол часа.

В ответ на это я улыбнулась. Мне очень давно хотелось посидеть и пообщаться с Лидией Александровной один на один, ибо же ее личность вызывала у меня очень много вопросов. По ее коротким рассказам о себе я узнала, что она занималась спортом и училась на логопеда, педагога и психолога. Но эта информация по факту не давала мне ни чего. Как же она стала писать стихи? Почему она стала писать? Где же она берет столько позитива?

— Вы давно стали писать, Лидия Александровна?

— Я начала писать с шестнадцати лет. У меня был человек, расставание с которым я перенесла очень тяжело. И поэтому я стала писать. Потом на долгий промежуток времени перестала, а лет в тридцать снова начала.

На моем лице появилась улыбка, смешанная с удивлением. Я думала, что поэты пишут постоянно, всю свою жизнь.

— А учились вы как?

— В школе было девять троек за десять классов. Зато в институте я училась на четыре и пять. После его окончания даже моя мама была удивлена тому, как я так умудрилась окончить институт без троек. Потом замуж вышла и издала три сборника стихотворений.

На рассказанную ей историю мне ничего не оставалось кроме того, как улыбаться. Вопросов меньше не стало, а ответы на них было найти не так-то просто. Лидия Александровна была с одной стороны обычным человеком, работавшим на самой простой работе и живущим самой обычной жизнью. С другой стороны, она была человеком не из нашего мира. Ее стихи были ясны и понятны всем, но написаны они были какой ценой? Этого не мог знать никто за исключением ее самой. А чтобы понять эту простую и такую загадочную женщину с огненно-рыжими волосами, нужно было очень постараться. На занятиях она дурачилась на пару со своими детьми, стихи она создавала практически везде и всегда. По ее рассказам она всегда носила с собой ручку и тетрадку, чтобы всегда успеть записать мысли, приходящие к ней на ум. Была и она настоящим поэтом или лишь воплощала часть его души, как это делали Лена, Роман, Геннадий и Глеб? Этого я не знала, но я точно знала, что ее стихи останутся в веках. Она хотела писать их и писала, хотела публиковать и публиковала. Хотела быть счастливой и была.

Глава 39. Диана Сабылина