Записки офицера Красной армии

Начали мы есть и разговаривать. Было очень весело и культурно. Только водку она пить не стала. Едва уговорил её на пол стакана. Остальное выпил сам. Потом начал требовать от неё нормального удовлетворения меня как мужчины. А она и говорит:

— У нас так не делается. Я порядочная женщина, а не уличная девка. Вы пригласили меня на прогулку для компании, поэтому я согласилась. Но ничего кроме этого между нами быть не может. Наверное у вас в России по-другому и абы кто с абы кем развратничает. Но у нас это иначе.

Она встала, застегнула пальто и поправила шляпу на голове. Потом говорит:

— Извините, но мне уже пора возвращаться домой, у меня ребёнок остался один. Хотела с вами немного скоротать время за приятной беседой и в компании. Но если вышло иначе, то мне очень жаль. Не сердитесь на меня. Я отношусь к таким вещам серьёзно и уважаю себя.

Меня это очень разозлило. Я вскочил на ноги и говорю ей:

— Ты глупая, буржуйская свинья! Затуманили вас капиталисты и попы своей фашистской пропагандой и сделали из вас дикарей. И только мы принесли вам свободу и понимание мира. Мы показали вам настоящую культуру. Мы дали вам свободу. Но ты, идиотка, этого не понимаешь, потому что отравлена ядом капиталистических предрассудков!

У неё лицо покраснело и говорит она мне:

— Хотите знать правду, что вы нам принесли из России? Хотите это знать?

— Да, — сказал я. — Говори. У нас каждый имеет свободу слова.

— Так вот… — говорит она. Но где там «говорит», чуть ли не кричит: — Вы принесли нам голод, грязь, вшей, венерические болезни и террор. Потому что больше у вас ничего нет!

— И террор тоже мы вам принесли?! — спросил я, чувствуя что в глазах темнеет от злости.

— Да, — сказала она. — Люди боятся ходить по улице. Женщина вечером выйти из дома не может. Всё время грабят, убийства и кражи. Нет покоя ни днём, ни ночью! Как всё это ещё назвать?

Я посмотрел на её буржуйскую морду, на шляпу с пером. Потом отступил и хотел пнуть гадину в её толстый капиталистический живот. Но вспомнил, что я офицер и на мне форма Красной Армии. Поэтому я подумал, пусть знает моё благородство! И лишь заехал ей кулаком по зубам. А она, как куль муки, хлоп на землю. Наша, советская баба, даже и глазом не моргнула бы. А эта… сразу видать: буржуйское паскудство — никакой выносливости в ней нет! Плюнул я на неё с полным презрением и даже не оглядываясь гордо ушёл.

С того времени не ходил я больше в ларёк. И вообще ни на одну буржуйку внимания не обращал. Всё же наши советские женщины несравненно лучше и культурнее! Да.

5 мая 1940 года. Лида

Вчера у меня было суточное дежурство. А сегодня я как следует выспался и записываю всё это, пока не забыл. Решил вести эти «Записки» по плану. А план мой такой: соберется немного интересных событий, так сразу напишу и всё. Это может представлять очень важный исторический материал, а также философский. Я намереваюсь переделать это в будущем в толстый роман. Такой, как например, «Война и мир» Толстого. Я его немного читал. Но очень нудно и скверно написан. Вообще, я считаю, полная ерунда. Там и по-французски много говорят, и разные там капиталистические паразиты. Что в этом может быть интересного для нас? Одна темнота, глупости и суеверия. Там даже молятся и часто о Боге упоминают. А кроме того всяких глупых графов и князей прославляют. Я же напишу о нашей непобедимой Красной Армии, о её победах, о моих героических поступках и о нашем великом вожде СТАЛИНЕ. Вот тогда и получится замечательный роман!

Я заступил на дежурство вчера днём и расставил караулы для охраны казармы и социалистического имущества от покушений капиталистических агентов. Караульное помещение тут же при казарме и у меня, как у начальника караула, была там отдельная комнатка. Время быстро летело. Ночью я несколько раз проверял посты и бдительно стоял на страже армии. И лишь в три часа ночи я услышал выстрел. Потом ещё один. Взял я двух бойцов из караульной и побежал узнавать, что случилось?.. Стреляли на посту номер четыре, у продовольственного склада около казармы. Мы прибежали туда, а часовой стреляет из винтовки вверх. Я спрашиваю часового:

— В чём дело?

— Какой-то вредитель, или преступник, залез на липу и оттуда подаёт сигнал другим!

Действительно, около продовольственного склада стояла большая липа и вроде даже какое-то шевеление в ветвях и сверху дерева наблюдалось.

— Слезай, реакционер! — грозно крикнул я. — Слезай немедленно, а то застрелим!

С липы никто не отзывался. Я начал светить фонарём. Слишком высоко. Ничего нельзя разглядеть, свет теряется в ветвях. Я снова крикнул:

— Слезай, фашист, по хорошему, иначе конец тебе придёт на той липе!

А там тишина. Тогда приказал я дать огня по липе. Бойцы начали по ней из винтовок палить, а я из пистолета. Только ветки и листья вниз летели, но никто не упал.

Потом я отдал приказ бойцам лезть на липу и стянуть того мерзавца вниз за ноги. Им было очень страшно, но они полезли. Надо было выполнять приказ. Лазили они по той липе около часу. Кричали, трясли ветки. И ничего…