Записки офицера Красной армии

Да. Очень он меня расстроил. Где мне целый год около паненки прыгать. Когда я может через пару месяцев могу куда-нибудь уехать по службе. Но ничего. Я и дальше для неё на шарманке красиво поигрывал и очень многозначительно ей улыбался. Заметил, что и она однажды улыбнулась. «Ого! — подумал я про себя. — Мои дела с ней продвигаются!» Я понял, что она начала мной серьёзно интересоваться. Ну и я как то однажды рукой помахал. Поприветствовал её так. Но она ничего… Может не заметила.

Недели две я с ней так вот кокетничал и влюбился в неё по самые уши. Однажды она забыла закрыть занавеску на окне и начала раздеваться перед столиком. Я чуть с балкона не упал. Что за женщина! Просто чудо! Так что я свет погасил — будто меня дома нет — и почти час смотрел, как она перед зеркалом всяко разно крутилась и какими-то кремами намазывалась, и волосы расчёсывала, и ногти подпиливала. Но потом она уже никогда не забывала задернуть занавеску. А жаль!

Несколько раз она перед открытым окном разные там постиранные дамские предметы нижнего белья сушила. И всё это или розовое, или кремовое, или голубое. Понятное дело, такая особа даже под юбку чего попало не наденет. Не то что наши азиатки, что ходят как обосравшиеся коровы, пальцем в носу ковыряются и постоянно чешутся в таких местах, где на публике чесаться нельзя. Меня однажды в Лиде даже Липа спрашивал:

— Почему от ваших советских девок так страшно воняет? У них что, мыла нет вымыться? Или они никогда бельё не меняют?

Я ему тогда сказал доходчиво:

— А разве бабы для того, чтобы их нюхать? Хотя, если кому надо, то может такую отмыть, полить духами, тогда от неё будет пахнуть за километр. Нюхай её как хочешь, везде у неё буржуазный аромат будет.

Наконец я категорически решил, что должен познакомиться с той чародейкой. Поскольку мне уже были известны все её уходы и приходы, я решил, что лучше всего будет организовать наше знакомство вечером, когда она обычно выходит из дома на прогулку. Купил я большой букет цветов и коробку самых дорогих конфет. Недавно давали жалование, так что деньги у меня были, так что я решил даже немного разориться, чтобы завоевать её сердце, а со временем может и до капитала добраться.

Ну ладно… Хожу я по улице с букетом и конфетами, и жду свой идеал. А она из дома не выходит. Слишком рано я пришёл. Наконец услышал её: хлопнула дверь. А потом и она появилась и по улице в мою сторону направляется. Ну я ей наперерез и улыбаюсь ей изо всех сил. А она ничего. Проходит мимо. Тогда я ей сказал:

— Извините… Подождите минутку…

Она остановилась и на меня таращится. Вроде даже как испугалась немного.

— В чём дело? — спросила она.

Ну, я ей коробку конфет подаю и говорю:

— Мне кажется, что вы потеряли это, так что возвращаю вам. И одновременно имею честь представиться. Майор Михаил Николаевич Зубов.

Соврал я с тем майором, потому что полагал, что такая особа, знатного происхождения, с лейтенантом даже разговаривать не захочет. А майором я, при моей смышлёности и способностях, буду же когда-нибудь. Потом хвать её за руку и поцеловал в ладонь. А затем букет цветов под мышку ей сунул, туда, где она зонт держала.

А она молчит. Наверное была очень восхищена моим галантным поведением. Ну, я ей и говорю:

— Тогда может прогуляемся?

— Я как раз вышла на прогулку.

— Тогда и я с вами, если вы не против.

— Чего мне быть против. Можем пойти вместе. Только мне с этими цветами будет очень неудобно.

Ну мы и пошли. Она: цок-цок, цок-цок, цок-цок… на высоких каблучках. А я рядом с ней с важной миной букет цветов несу. А как же! Можно сказать: замечательно смотримся. Тем временем я очень хитро начал с ней культурную беседу:

— Вы очень красивая, — говорю я, — и я вами отчаянно восхищаюсь!

А она говорит:

— Это мне все знакомые мужчины говорят и очень мной довольны.

После короткой прогулки она остановилась и сказала:

— Что мне поесть захотелось. Даже в животе урчит. Сегодня не было времени пообедать.

— Ну так мы можем, — предложил я, — зайти поужинать в какой-нибудь ресторан, если вы желаете. Это будет для меня большая честь.

Мы и пошли. Но как и что в этих буржуйских ресторанах заказывают, я совсем не знал. Так что этим занялась она сама.

— Прежде всего, — сказала она официанту, — подай нам большой графин водки и две бутылки крепкого пива. К этому два шницеля и штуки четыре солёных огурца. А потом посмотрим. Только побыстрей.

Сразу по ней видать, что особа из высшего общества: заказала ужин даже не заглядывая в меню. Всё знала на память.

Ну, значится, принёс нам официант водки и четыре штуки огурца. А про шницели сообщил, что они ещё жарятся. Она же обратила его внимание на рюмки и распорядилась заменить их на стаканы. Потом налила водки в стаканы и торжественно сказала:

— Наше здоровье!

Выпили. Закусили. А она говорит:

— Очень обожаю эту пшеничную. А от простой водки у меня потом голова болит.

Так, беседуя, мы графин водки и выкушали. Тем временем официант шницели принёс. Тогда она второй графин заказала. Когда мы изрядно выпили, я начал её выспрашивать о гражданском состоянии.