Записки Охотницы

Невольно касаюсь заживающего пореза.

– Да, так… Поцарапалась.

Не стану же я говорить, что после тренировки умудрилась сцепиться на улице с примерзкой банши, любительницей плеваться отравленными иглами. Со способностями Евы проникать через мороки, это теперь как нефиг делать. Я, откровенно говоря, и не думала, что в Петербурге сто-о-о-олько нечисти. Большинство, конечно, вполне безобидные, но есть и такие особи…

– Бывает, – согласно кивает Дима. – Я вот постоянно налетаю на дверные косяки. Не везет, наверное.

Какой-то совершенно нелепый разговор. Забираю у него нож и возвращаюсь к недорезанным овощам.

– Ответа я не услышала: что ты тут забыл?

– Да ничего, решил заглянуть. Привет сказать.

Нож замирает над многострадальным огурцом. Медленно оборачиваюсь.

– Сказал? Теперь проваливай.

– Эй, зачем так грубо-то?

– Ты верно подметил: не люблю незваных гостей.

– Что, даже чаем не напоишь? Тут так вкусно пахнет, а я голодный.

Голодный? Это братец-то миллиардера голодный? Сомневаюсь.

– Катись отсюда, – угрожающе стискиваю нож. – Или в следующий раз не промахнусь.

– Не надо, я очень нежный. С детства боюсь острых предметов, – миролюбиво всплеснул руками Данилов, соскакивая с подоконника. – Ты не против, если в этот раз я воспользуюсь дверью? Все ладони счесал о ржавчину.

– Стоять! – угрожающе тыкаю в его сторону острием. – Уйдешь так же, как и пришел.

Молодой человек без особой радости переводит взгляд обратно на окно.

– Серьезно? Милосердие – добродетель, никогда не слышала?

– Сам виноват. До свидания.

Ну уж нет, буду непреклонна! Нельзя давать слабины, а то потом сядут на шею и свесят немытые ножки. Что это за рыцарские замашки, тайком лазить по чужим окнам? Не надо мне такого. Теперь что, придется закрываться на все замки и помирать от жары?

А тут еще и слышится домофонный писк.

– Ева идет, – вслух ни к кому не обращаясь, говорю я.

– Ева? – непонимающе вскинул бровь Дима.

Собирать на своей кухне ораву гостей в мои планы точно не входит. Еще не оберешься ненужных разговоров, а новая соседка, в меру своего «затянувшегося переходного» возраста, ой как любит уколоть острым язычком. И главное, не сделаешь ей ничего. Хитрюга.

– Так, топай уже давай, а, – чуть ли не вою я, требовательно округляя глаза.

Поняв, что спорить бесполезно, и никто не станет с ним откровенничать, Диме ничего не остается как вернуться к исходной точке. Уже перекинув ноги через подоконник, он напоследок оборачивается.

– Еще увидимся, – и ловко спрыгнув, сигает вниз.

И не подумаю проверять: жив или нет. Истеричных воплей соседей, как и сработавшей сигнализации от прилетевшей тушки на крыши расположенных под окнами машин нет, так что, скорее всего, уцелел.

Из коридора доносится скрежет, следом шаги и бренчание ключей. Возвращаюсь к разделочной доске. Сама невинность.

– Тут тебе подарок. Под дверью бросили… – Ева заходит на кухню, держа в руках огромный букет белых роз. Видимо из той же компании, что и одинокий цветочек, оставшийся лежать на столе. Вот же блин, забыла про него.

Поджимаю губы и чувствую, как краснею.

– Положи… куда-нибудь.

– И давно у тебя объявился тайный воздыхатель? – ехидно смотрит на меня девчонка.

– Не поверишь: только что.

– Ну-ну… – взгляд Евы многозначительно скользит по одинокой розе. – Готова к тренировке?

Обреченно скулю. Только это и остается.

– Ты серьезно? Прямо сейчас?

– Смерть не назначает точного часа.

Знакомые слова, я уже слышала что-то подобное. Очень-очень давно.

– Может, сначала поужинаем?

Надежда умирает последней, верно? Но нет, Ева настойчиво стучит пальцами по столешнице.

– Не будь тряпкой и не позорь имя валькирии. У тебя пять минут. Жду в коридоре.

– Маленькая диктаторша! – фыркаю ей в спину, хотя разумом прекрасно понимаю, что она права. Долой лень, усталость и боль. Никаких долгих раскачек. Это запрещено. Секунда дозволенной слабости и ты мертв.

Разочарованно выключаю плиту и иду в комнату, но замираю в прихожей.

– А это что? – кричу я, замечая на комоде у высокого зеркала запечатанный конверт без адреса и марки.

– Что? – Ева непонимающе высовывает нос из комнаты. – А это вчера вечером притащили, когда тебя не было. Сказали: передать лично в руки. И это… почини звонок, бедняга долбился в дверь битый час.

– Кто долбился?

– Не знаю, – девчонка уже скрылась обратно за стену. – Судя по виду курьер.

Вскрываю конверт, внутри которого оказывается распечатанная фотография. Внутри все холодеет. Я. На фотографии я, поднимающая с Димой по лестнице в вечер приема. Фотография местами нечеткая, с куском чужой обрезанной спины. Словно щелкнули исподтишка и в толпе.

Интуитивно переворачиваю карточку и обнаруживаю надпись: «Понравилось мероприятие? Хотя и так вижу, что понравилось. Очаровательный спутник. Вероятно, стоит разузнать о нем побольше. И я говорю не только о себе…»

– Ну что там, очередной воздыхатель? – доносится из комнаты. – Или все тот же?

– Да нет, точно не тот же… – негромко отвечаю я.