Записки опального директора

Скажу Вам больше, что, к стыду моему, я не могу сказать, что мои дети, которых я тоже очень люблю, получили от меня столько внимания и ласки, сколько я получил от своих родителей. Сознание того, что я много недодал своим детям в их детстве стало предметом неослабевающего угрызения моей совести. Сейчас не место для объяснения причин, которые этому способствовали, и отметил я это здесь только для того, чтобы отчетливее отразить свои чувства к родителям, подчеркиваю, к обоим родителям одинаковые.

Они как-то дополняли один другого, создавая общую, идеальную, на мой взгляд, гармонию отношений между родителями и детьми. Мама больше занималась домашними делами - готовила, стирала, гладила, убирала, чинила одежду, немного сама шила, закупала продукты, кормила и одевала всю семью. И делала она все это также добросовестно, как папа делал свою работу. И трудилась она с раннего утра и до поздней ночи. И в том, что в семье был образцовый порядок, которому завидовали все наши родственники, соседи и знакомые, ее заслуг было не меньше, а может быть и больше, чем папиных.

Итак, жили мы в семье в мире, любви и согласии и принимали всё это, как должное. Нам казалось, что так будет всегда. Казалось, наверное, потому, что нам было хорошо и хотелось, чтобы это длилось вечно.

Но, к нашему несчастью, счастье было недолговечным, вернее скоротечным. Все началось с голода. Того самого голода, который разразился на Украине в 1933 году и в результате которого, как теперь, наконец, официально признано, погибло не менее пяти миллионов человек. Мне тогда еще не было девяти лет и я был во втором классе еврейской школы. Забыть этот ужас невозможно. Такое не забывается. Удивляюсь, с какой ясностью я до сих пор помню всё, что связано с этими страшными годами, вплоть до мелких деталей. Помню даже мысли и сомнения, которые одолевали меня в то далекое время.

Вы можете спросить, какие мысли по вопросам государственного и общественного строя или экономики страны могут одолевать девятилетнего ребёнка. Вопрос правомерный. Но поверьте мне, что я хорошо помню споры и дискуссии по этим вопросам в школе, на улице и в семье. Самые откровенные обсуждения постигшего нас бедствия были в нашем доме. Только здесь мои родители и старшие братья могли открыто высказывать свои мысли, не опасаясь последствий. Помню, как я одолевал папу вопросами, как могло случиться, что в такой богатой и плодородной стране, как Украина, вдруг не стало хлеба. Если даже и случился неурожай, то куда делись хлебные запасы, почему нам не помогут братские советские республики или другие страны?

К тому времени я уже кое-что понимал, так как много читал, хорошо учился и, наверное, по наследству был наделен определенными способностями к анализу и восприятию жизни. И все же, как я потом понял, мои понятия того времени не могли быть объективными потому, что реальная жизнь преподносилась нам в искаженном свете, не имеющем ничего общего с действительностью. Нам с детства внушали, что мы живём в самой лучшей, самой справедливой и самой свободной стране, где всё делается только для блага и счастья человека, где все равны перед законом, где нет эксплуатации чужого труда и каждый получает то, что ему положено в зависимости от того, как он работает. Так нас учили в школе, так писали газеты, только так об этом говорили по радио. Другой информации не было, а если что-нибудь и появлялось, то оно объявлялось вражеской пропагандой, клеветой на наш советский строй и искоренялось вместе с источником чуждой нашему государству пропаганды. И все же сомнения в объективности официальной информации были.

Помню, как папа объяснял моим старшим братьям сущность разразившегося голода. Он утверждал, что правительство не даёт хлеб Украине в наказание за то, что часть крестьян не идет в колхозы, что колхозы плохо работают и мало сдают хлеба государству, что тем районам, где коллективизация идёт быстрее, выделяют больше муки и других продуктов питания и там люди не умирают с голода. И еще он говорил, что таким образом правительство пытается убедить народ, что во всем виноваты кулаки и зажиточные крестьяне, которые прячут хлеб от государства. Всё это говорилось шепотом и папа строго предупреждал нас не повторять этого на улице и в школе.

А голод нарастал с каждым днем. Мы стояли в длинных очередях за хлебом и часто уходили домой с пустой кошелкой, так как хлеба нам не хватало. Чтобы все же купить буханку хлеба, мама стала подымать нас на рассвете, до открытия магазина, но так стали делать и другие. Хлеба нам опять не доставало. Чтобы все же заполучить желанную буханку, мы стали дежурить в очередях всю ночь. Это вначале помогало, а когда так поступать стали все, то часто и это не спасало.

Однажды, в холодную дождливую ночь, простояв с Зюней в очереди за хлебом несколько часов, я простудился, что вызвало очередную вспышку моей хронической бронхиальной астмы. Мама тогда несколько суток не отходила от моей кровати, а папа по несколько раз в день приносил из аптеки лекарства и кислородные подушки.