Записки опера особого отдела

Ночью первое радужное представление о морской службе было омрачено погодными условиями и морской стихией. Игорь проснулся оттого, что упал с койки и сильно ударился плечом. Сначала он не понял, что произошло. Чернов попытался встать, но ноги его не держали. Ощущение было таким, что каюта превратилось в вагонное купе скорого поезда и лифт одновременно. Мало того, что каюта качалась по горизонтали, она еще опускалась на несколько метров вниз, а затем сразу начинала подниматься вверх. Игорь сел на койку и уцепился руками за стол, чтобы зафиксировать свое положение и прийти в себя. Теперь наконец он понял, что это шторм. «Теперь смогу рассказать Можайскому, как я переношу качку», — улыбнувшись, подумал Игорь. Однако на этом его оптимизм закончился. Примерно через час он почувствовал первые позывы тошноты. Пролетав несколько лет на самолетах транспортной авиации и испытав перепады высот при воздушных ямах, он был уверен, что окажется невосприимчивым к морской качке. Но в море все оказалось наоборот. Ближе к утру, он был в полуобморочном состоянии от постоянных рвотных позывов. Игорю казалось, что вот-вот сознание его покинет, как вдруг в каюту зашел старший авиагруппы подполковник Медведев. Почувствовав специфический запах в помещении и увидев, чуть живого опера, он колоритно выругался и сразу вышел. Спустя несколько минут он вернулся вместе с инженером эскадрильи майором Антоновым. Тот, как дежурный фельдшер, держал в одной руке флягу со спиртом, в другой — стакан.

— Я не буду пить, — с ужасом вскрикнул Чернов, увидев гостей.

— А придется, — театрально ответил подполковник, — ни одно лекарство так не помогает от рвоты, как «шило».

— Ты не спорь, Игорь — примиренчески сказал инженер, — не ты первый, не ты последний. Почти все через это прошли.

Он заботливо налил полстакана спирта, вытащил из-за пазухи кусок черного хлеба и протянул Чернову. Тот, едва совладав с собой, проглотил жидкость и долго не мог восстановить дыхание, так как воды рядом не оказалось. Затем лег на койку и, к своему удивлению, ощутил, как тепло растеклось по всему телу и перестало тошнить.

— Мы сейчас уйдем, — сказал Медведев, убедившись в успехе своей миссии, и добавил: — Ты пока не засыпай. Пришлем тебе специально обученного матроса, чтобы приборку сделал, а потом поспи. Где-где, а здесь про тебя никто не вспомнит, поэтому отдыхай.

Офицеры тихо вышли, закрыв за собой дверь. Через несколько минут в каюту вошел перепуганный матрос с тряпкой и, украдкой взглянув на офицера, быстро начал убирать последствия его первого выхода в море.

Игорь незаметно заснул и сколько находился в этом состоянии — не помнил. Но проснулся он от сильного шума неизвестного происхождения. Он быстро привел себя в порядок и вышел на палубу. В это время вертолеты с грохотом поднимались в небо. Остановившись возле самолето-подъемников, Чернов долго наблюдал эту завораживающую картину. После возвращения машин на базу неожиданно раздался оглушающий залп. В ход пошли ударные силы ракетного и зенитно-ракетного комплексов.

Чернов спустился в каюту капитана 3-го ранга Полежаева. Тот сидел за столом и что-то сосредоточенно писал.

— Не помешаю? — спросил его Игорь.

— Заходи, — ответил Полежаев, не отрываясь от бумаг: — Ну, как пережил шторм?

— Неважно, прямо скажем, наизнанку выворачивало, — честно признался Чернов.

— Это потому, что ты каюту выбрал не по центру. В центре не болтает, а ближе к баку или юту при шторме амплитуда бывает до сорока метров. Так что с флотским крещением тебя, Игорек!

Полежаев отложил авторучку в сторону и, улыбаясь, пожал руку коллеге.

Затем совершенно серьезным тоном добавил:

— Ты давай, приходи быстрей в себя и начинай работать с летчиками. Они доложили командиру корабля, что в нескольких милях от нас барражирует разведывательный корабль НАТО «Марьятта», в районе поиска обнаружена неопознанная подводная лодка. Так что включайся, на учениях всякое может быть, и вертолет угнать за границу могут, и за борт бросить не то, что нужно, и, не дай Бог, вывести из строя боевую технику. А в этом случае с тебя не просто шкуру снимут, а еще и под трибунал отдадут.

— Да, красочные ты мне картины расписал, — пытаясь шутить, ответил Чернов.

— Это не картины, это жизнь. И то, что я тебе сказал в общей форме, все когда-то где-то с кем-то уже произошло. Поэтому делать выводы тебе. Кстати, в прошлом году мы были в Средиземке на боевой службе. Так вот, когда проходили пролив Гибралтар, то один из матросов выпрыгнул из иллюминатора и вплавь направился к берегам Португалии. Потом, когда стали разбираться, оказалось, что он заблаговременно вырезал из коврика ласты, сделал непромокаемый пояс из спасательного костюма, а до этого самостоятельно учил португальский язык. Вот так. К сожалению, я все это узнал потом.

— И чем ты отделался?

— Можно сказать, легким испугом. Объявили строгий выговор и вычеркнули из резерва на выдвижение. Так что теперь я — вечный опер и вечный капитан 3-го ранга.